За девятое небо

Боги не покинули Велижана, позволив ему пережить холода Неяви, опустившиеся в Явь, – после того как волхв спас войско детей Солнца, он едва не погиб, лишившись сил. И то, что лес оставил старца в живых, говорит о том, что птицам ещё рано уносить его дух в золотой Ирий.

Велижан закрыл глаза и глубоко вздохнул, внимая серебряной Песне и струящейся через весь Свет Силе, что, подобно живой воде, текущей по Краколисту, наполняла Явь своей мощью. Волхв едва шептал, повторяя Слова, что по своей природе не были словами, и тихая Песнь оплетала старца, мерцая серебром – Явь ответила ему, и теперь они пели вместе. Велижан чувствовал, как Песнь питает его, как наливаются крепостью иссохшие мышцы, как кровь вновь бежит по онемевшему телу, а дух оживает. Когда Песнь наполнила Велижана жизнью, волхв открыл глаза – окружённые морщинами очи светились, подобно Сварожичу во мгле, ибо в них была Сила.

Велижан крепче обхватил посох и, ударив им оземь, прошептал матери-земле: медное кружево взметнулось с покрытой опадом почвы и, окружив Велижана, скрыло волхва от глаз обветшалых капиев, которые вновь остались одни.

* * *

Князь Дреф услышал Песнь во сне – полевик видел тёмный лес, переходящий в степь, что простиралась до могучих гор, над которыми пела Тьма. Песнь была настолько ледяной, что полевик тут же пробудился ото сна, но Песнь продолжала звучать.

Старый князь, нахмурившись, сел на постели из мха и прислушался – рокот не затихал, он был явью. Дреф тут же поднялся, оделся, взял тояг и, стукнув им оземь вместе со Словом, оказался на Большой Поляне.

Ночная тьма полнилась рассветом; на затянутом тучами небе не было звёзд, и только белёсый, стелившийся над мхом туман тускло мерцал. Лес за частоколом дышал мраком, и заупокойная Песнь Тьмы продолжала звучать, потрясая землю.

Дреф, закрыв глаза, внял Песне леса и призвал Проводника – Белый Филин явился из поднявшегося с земли зелёного кружева Слов, озарив Большую Поляну ослепительным светом. Могучая птица перелетела через частокол и, взмахнув крыльями, осветила уводящую в лес дорогу. Дреф ступил на тропу и последовал за Филином.

Серебряная дорога убегала через чёрный лес, и Дреф шёл всё быстрее и быстрее, Словом торопя тропу, которая, слушаясь, убыстрялась тоже. Лес мелькал по её краям, превращаясь в чёрное ничто, и, наконец, исчез, а дорога под крутым наклоном устремилась во тьму. Дреф едва не упал, но, опираясь на посох, удержался и не позволил Проводнику остановиться – он должен вернуться в Йолк до рассвета и предупредить всех, если Индрик послал им новое испытание – в том, что так и есть, лесной князь не сомневался.

Спуск стал ещё круче, полевику идти было ещё труднее, но вдруг дорога выпрямилась, и крылья Белого Филина осветили древнюю пещеру, что располагалась в сердце Фавор-горы: под каменным сводом плыли янтарные облака, стены пещеры терялись в золотом тумане, а под ногами стелилась мягкая бурая трава.

Индрик – мощный белый зверь – стоял спиной к Дрефу, глядя на золотое древо, что росло на пологой горе, покоившейся в озере, находившемся в сердце бесконечного поля. Ствол дерева состоял из множества сплетённых друг с другом стволов, а крона раскидистой шапкой терялась в облаках. Из-под корней дерева бил родник, наполнявший озеро, вода из которого растекалась по полю маленькими ручейками. Из земли кое-где росли сталагмиты и каменные цветы.

– Давненько не видывал тебя, – пробасил Индрик, не оборачиваясь. Филин, облетев его по кругу, опустился на тояг Дрефа.

– Не смею нарушать ваш покой по пустякам, – объяснился князь Леса, и Индрик повернулся к полевику: царь зверей был в два раза выше человека, похож на медведя, с золотым рогом на голове и человеческим лицом. Он по-доброму смотрел на маленького лешего. Шерсть Индрика серебрилась, а глаза полнились тоской и печалью.

– Я знаю, почему ты пожаловал ко мне, – нахмурился Индрик. – Но Тьма, сковавшая Рифей, слишком сильна… Я не смог перепеть Слово самого Мора.

Дреф опустил уши и кивнул: он прежде не слышал такой печали в голосе царя зверей.

– Надо спасти Мироведов, – через некоторое время прошептал Дреф.

Индрик кивнул.

– Я велел Миродреве отправиться в рощу и окружить её ещё бо́льшей ворожбой, – вздохнул Индрик. – Но от Слова Мора и холода Тьмы ничего не спасти. – Индрик некоторое время помолчал, глядя на маленького лешего в человеческой рубахе и зелёном плаще из мха-веретенника. – Уводи детей Леса из Света в моё царство – я позволю вам пройти.

Глава 30. По ту сторону Света

Врата, сотканные из ослепительного света, устремлялись в беззвёздное небо – могучие, они возвышались, придавливая к земле невероятной мощью. Веслав, Светозар, Вель и Любомир невольно остановились перед сияющей бездной; Привратник замер поодаль, а Дрозд опустился на Светозаров тояг.

Веслав хмуро смотрел во Врата: он и не думал, что в Неяви может быть нечто подобное – не предполагал, что в Царстве Мора столько Света.