За двадцать минут до полуночи

– Чёрт, конечно, нет! – Я в ужасе округлила глаза.

Этот кошмар и не думал заканчиваться! Зря я беспокоилась о том, как проведу последние летние денёчки. Здесь речь шла о гораздо большем, обо всём моём будущем! Я нервно погрызла ноготь указательного пальца.

– Какая фигня. Безнадёжно. Мне что теперь, позвонить Ханне Рудерер и договориться о встрече?

– Мисс Эмма, это великолепная идея!

– Ты совсем не понимаешь сарказма? Я её даже не знаю.

– А как же ваш дорогой папа? – спросил Винценц. – Можно было бы попробовать познакомить его с Ханной Рудерер, это значительно облегчило бы дело. Он ведь одинок, верно? Или… где ваша матушка?

Я молча посмотрела на него. Это было последнее, о чём мне хотелось говорить. Но потом я всё же тихо пробормотала:

– Мама умерла.

– Ох… – Винценц сел прямо. – Я… Мне очень жаль, я понятия не имел.

Он выглядел искренне расстроенным, и было неожиданно видеть его таким, потому что я и представить не могла, что этот парень способен на сочувствие.

– Всё нормально. Мне было всего два года, когда это случилось, я почти не помню, какой она была, – сказала я. Затем снова замолчала, пытаясь отдышаться. К горлу подступил ком. Обсуждать мамину смерть оказалось сложнее, чем я предполагала.

– Это ни в коем случае не нормально. У меня даже слов нет, – тихо проговорил Винценц. И я была даже рада – мне самой не хотелось продолжать этот разговор.

– А почему ты думаешь, что Ханна Рудерер тебе поверит? Ну что ты – герой её книги? Она наверняка решит, ты просто сумасшедший поклонник, – быстро сказала я.

Винценца, казалось, совсем не смутила резкая смена темы. Должно быть, он и сам понял, что я не хочу больше говорить о маме, и спокойно ответил на мой вопрос:

– Если уж мисс Леона как читательница смогла сразу узнать меня, то автор узнает и подавно, на другое я и не рассчитываю. – Теперь он смотрел на меня с нежной улыбкой.

Да, звучало, в общем, вполне логично. Только, к сожалению, это была единственная и совсем крохотная искорка надежды во всём этом безумии. Я чувствовала, что это для меня слишком, что я не смогу этого вынести. К глазам подступали слёзы, хотя я изо всех сил пыталась их скрыть. Мне очень не хотелось плакать при Винценце, тем более после того, как речь зашла о маме. Терпеть не могу, когда на меня начинают смотреть с жалостью, как только узнают, что я сирота. Поэтому я редко об этом рассказываю. Все сразу начинают сюсюкать или шептаться у меня за спиной… Но сейчас я просто не могла справиться с эмоциями, поэтому быстро провела рукой по лицу, надеясь смахнуть слёзы.

Только от Винценца, конечно, не ускользнуло, что глаза у меня на мокром месте. Он поспешно отставил тарелку в сторону и придвинулся ближе.

– О, ну не плачьте, пожалуйста, мисс Эмма. Ничего в этой жизни не происходит просто так. Поверьте мне. – С этими словами он мягко коснулся моего подбородка и чуть приподнял его, так что теперь я смотрела прямо на него, хотя перед глазами всё расплывалось. В его улыбке вдруг появилось что-то невероятно доброе. Она совсем не подходила коварному злодею. Я молчала, даже не всхлипывала, но по щекам всё равно покатились слёзы. Как же это неловко! Теперь он наверняка считает меня плаксой, хотя обычно я почти никогда и не плачу.

– Всё будет хорошо, я вам обещаю, – сказал Винценц, осторожно смахивая мои слёзы. А потом вдруг заключил меня в объятия. Всё произошло внезапно и стремительно, словно летняя гроза. Да, он обнимал меня. Первое мгновение я даже не могла пошевелиться, сидела как громом поражённая, настолько меня это потрясло. Ещё ни один парень никогда не был ко мне так близко. И от него потрясающе пахло. Как от новой книги, когда её первый раз открываешь и подносишь к носу, чтобы вдохнуть этот удивительный аромат, прежде чем он начнёт исчезать. А ещё к этому запаху примешивались мягкие огуречные нотки.

Хотя объятие длилось всего несколько секунд и Винценц вскоре отстранился, я по-прежнему ощущала его запах и тепло его тела. Где-то внутри зародилось приятное чувство. Я была даже рада, что сижу на полу. Иначе у меня, наверное, подкосились бы ноги, потому что мои колени вдруг стали мягкими, как ягодное пюре бабули Фриды. Что это на меня нашло? Всего несколько минут назад этот парень морочил мне голову, успел разозлить сильнее, чем любой другой человек на этой планете. А теперь я не могу отвести от него взгляда. Я уставилась на его губы, и мне вдруг пришла в голову совершенно сумасшедшая мысль. Если я его поцелую, то что почувствую? Вкус, запах, само это прикосновение – на что будет похож поцелуй с литературным персонажем? Наверное, тоже будет напоминать бумагу. Только не простую бумагу из чертёжного блока, а такую, на которой печатают действительно качественные книги. Такую, которая немного твёрже, грубее и ароматнее и которая так приятно шуршит под пальцами, когда перелистываешь страницы…