За двадцать минут до полуночи

– Да, у меня всё схвачено, предоставь это мне! От тебя сейчас требуется просто хорошо себя вести.

Шоколадный торт почему-то оказался не слишком вкусным. Но я сама не понимала, это из-за того, что тесто плохое, или из-за того, что ситуация была очень напряжённой.

Ханна Рудерер тихо ковыряла в своей тарелке, папа не проронил ни слова, Винценц тоже молчал (видимо, это, по его мнению, называлось «хорошо себя вести»). Дедушка Август, как всегда, держался от всего подальше. Он дремал в своём кресле-качалке в углу. В отличие от бабули Фриды он следовал девизу «Меньше знаешь – крепче спишь», и на папино объяснение, что, мол, Ханна Рудерер его новая подруга (именно так он и представил её бабушке с дедушкой), дедушка Август сухо бросил: «Давно пора». И на этом как бы всё. Конец истории. Для дедушки Августа.

Но не для бабули Фриды! Она не умолкала ни на минуту, всё расспрашивала, расспрашивала, и в этом, собственно, заключалась проблема. Как нам убедить Ханну Рудерер переписать последний роман, если мы с ней даже заговорить не можем? Серьёзно, бабуля Фрида никому не давала и слова вставить.

Ханна Рудерер тоже была не рада сложившейся ситуации. Она изо всех сил старалась сохранять спокойствие, отвечая на вопросы. Хотя было видно, как ей неловко. Через пару минут после того, как мы все вместе сели за стол, я уже знала всё о детстве Ханны, о том, как она познакомилась с папой, и о многом другом. Но для нас с Винценцем это абсолютно никакого значения не имело и никак нам помочь не могло.

Я думала, что хуже быть уже просто не может, но… Никогда не говори «никогда».

– Корнелиус рассказал, что случилось с Сесилией, – сказала Ханна Рудерер. – Невероятно трагично. В таком юном возрасте! Но надо жить дальше. Иногда полезно оставить прошлое в прошлом и двигаться навстречу новым горизонтам. Не так ли? – Она улыбнулась папе, и тот слегка кивнул, а я заметила, как его рука под столом потянулась к её руке. Он был согласен с этим? Он готов забыть маму? И ради кого? Ради… ЭТОЙ?

У меня горло сжалось. Речь ведь идёт не просто о прошлом, чёрт возьми, речь идёт о маме! Неужели папа теперь уберёт со своего прикроватного столика их с мамой свадебную фотографию – только для того, чтобы сделать эту глупую писательницу счастливой? Я даже не смогла вспомнить, была ли фотография там в последний раз, когда я заходила в его комнату.

А что потом? Он снимет нашу единственную семейную фотографию со стены в гостиной? И будет притворяться, что мамы вообще никогда не было?

Бабуля Фрида заметила моё беспокойство и встала со своего места.

– Принесу-ка я ещё немного сливок. И мне кажется, наша Эмма хочет что-то сказать. Не так ли, моя мышка?

Папа посмотрел на меня довольно странно.

– Госпожа Рудерер… – с трудом выговорила я.

Ханна Рудерер медово-сладко улыбнулась.

– Эмма, пожалуйста, зови меня просто Ханной, хорошо?

– Ладно, Ханна. – Я перевела дыхание. – У вас с папой действительно серьёзные отношения или так, повстречались да разбежались?

– Эмма! – в ужасе воскликнул папа.

– Не надо, Корнелиус, всё в порядке. Я понимаю, Эмма сейчас очень расстроена, – сладко прощебетала Ханна Рудерер, а затем продолжила говорить таким голосом, как будто я либо карапуз-грудничок, либо глупа как пробка. – Моя милая, для меня это очень серьёзно. Серьёзнее некуда. – Она снова лучезарно улыбнулась папе.

Но тот почему-то на этот раз не улыбнулся ей в ответ. Напротив, он сдвинул брови и угрюмо поджал губы. И вообще выглядел довольно напряжённым. Может, он скрывает от меня больше, чем я предполагала?

– Получается, вы собираетесь к нам переехать? – недоверчиво спросила я.

Ханна Рудерер стушевалась.

– Я…

– Надеюсь, что нет, – честно сказала я, запихивая в рот кусок торта. – Ну то есть… Мы же теперь одна семья, так? Надо быть честными друг с другом.

Теперь угрюмым выглядел не только папа, но и Винценц. Собственно, он имел полное право злиться. В какой-то момент всё действительно пошло куда-то не туда.

Тут вернулась бабуля Фрида со сливками.

– Так вы переезжаете к моему сыну? Вот новости!

– Э-э, я… – Ханна Рудерер нервно почесала затылок, и на её шее выступили красные пятна, совсем как у коровы. – Нет. То есть… по крайней мере, в ближайшее время мы такого не планировали.

– Повезло, – язвительно сказала бабушка Фрида. – Не следует торопить события, в конце концов, никогда не знаешь, сколько это будет длиться. Вам, кстати, сколько лет?

– Тридцать шесть, – удивлённо сказала Ханна.

Бабушка Фрида шумно втянула воздух.

– Тридцать шесть лет и до сих пор замужем не была! Ну, разумеется, одинокий мужчина с квартирой и собственным книжным магазином в этой ситуации – подходящая партия.

Обычно я ненавидела, когда бабуля Фрида так говорит, давит на больное. Но тут я невольно хихикнула.

– Мама! – зарычал папа.

– А что? – Бабуля Фрида спокойно села на стул и разложила на коленях салфетку. – Корнелиус, я ведь просто хочу для тебя лучшего.

– Лучше тебе вообще не вмешиваться в мою жизнь!

Бабуля Фрида только равнодушно пожала плечами и взяла ещё кусок торта.

Но было ещё кое-что, что я никак не могла объяснить.