За фасадом сталинской конституции. Советский парламент от Калинина до Громыко

Кроме того, в Выводах комиссии по чистке и проверке ячейки ВКП(б) ЦИК СССР говорилось: «а) несмотря на то, что ячейка объединяет одну партийную группу и 9 партколлективов, находящихся не только в Москве, но и под Москвой, ячейка в целом идеологически здорова, политически выдержана и достаточно спаяна. Уклонов не проявилось. На отдельные колебания среди некоторых коммунистов бюро ячейки своевременно реагировало и принимало соответствующие меры; б) ячейка своевременно реагировала и прорабатывала все важнейшие вопросы политики партии, как-то: решения Январского пленума ЦК и ЦКК, XVII партконференции по угольной промышленности, по транспорту и т. д.; в) большинство членов ячейки политически развиты и дисциплинированы; г) в области шефской работы над деревней (Ижеславльский сельсовет) проделана большая работа»{404}. Действительно, чем еще было заниматься советским парламентариям и сотрудникам аппарата союзного Центрального исполнительного комитета, как не шефством над Ижеславльским сельсоветом?

Несколько слов о «рационализации» аппарата. Постепенно деградировал и без того изначально ограниченный в своих возможностях секретариат председателя ЦИК СССР, который в переводе с бюрократического языка на нормальный занимался не чем иным, как составлением отписок на запросы страждущих. 29 ноября 1933 г. на заседании Комиссии по чистке ЦИК СССР были озвучены совершенно фантастические данные о масштабной «работе» секретариата главы Советского государства: «Если мы возьмем работу коллектива секретариата т. Калинина, то мы увидим, что в бюро жалоб и писем, поступающих с мест в Президиум в прежние годы, на одного работника падало в месяц около 10 тыс., в 1932 г. – 13 тыс., в 1933 г. – 23 тыс., причем количество работы за это время не только не снизилось, а наоборот: еще повысилось. Мы с каждым месяцем наблюдаем там увеличение дел с уменьшающимися сроками прохождения их»{405}. Едва ли это свидетельствовало о том, что аппарат ЦИК СССР становился «…в работе все лучше и лучше»{406}

. При этом, если члены партячейки ЦИК СССР действительно были настоящими, идеологически-выдержанными, проверенными, партийными кадрами, то сознательность комсомольской ячейки отнюдь не была высокой (на момент чистки положение о чистке знали единицы, равно как единицы были в курсе последнего выступления первого секретаря Московского областного и Московского городского комитетов партии Л. М. Кагановича) да и работа политкружков с беспартийными хромала, притом что «…каждый работник аппарата ЦИК Союза ССР должен быть, хотя он и беспартийный, хорошо, и если [и] не хорошо, то средне политически подкован. Ведь в данном случае сотрудник, работающий в аппарате ЦИК Союза, связан с выполнением директив нашего правительства (логично. – С.В.), а точное и своевременное выполнение всех директив правительства может быть только тогда, когда тот или иной технический работник, тот или иной винтик (! –

С.В.) в общем механизме нашего аппарата будет политически подкован»{407}

.

Всего в 1933 г. в коммунистической ячейке ЦИК СССР числилось 198 чел.: 192 члена и 6 кандидатов в члены ВКП(б). Из общего числа: 164 (83 %) – мужчины, 34 (17 %) женщины. По социальному составу: рабочие – 96 чел. (48,5 %), крестьяне – 15 чел. (7,5 %), служащие – 83 чел. (42 %), прочие – 4 чел. (2 %). Образовательный уровень оставлял желать много лучшего: высшее образование имели только 9 чел. (4,5 %), среднее – 52 чел. (26,5 %), низшее – 135 чел. (69 %). Партстаж до 1917 г. имели 17 чел. (8,6 %), с 1917–1920 гг. – 69 чел. (34,8 %), с 1921–1925 гг. – 43 чел. (21,7 %), с 1926 г. и позднее – 63 чел. (31,9 %). Выходцев из других партий (в основном – из Бунда) насчитывалось 17 чел. (8,6 %) {408}. По итогам чистки исключенных, а также переведенных из членов ВКП(б) в кандидаты и сочувствующие насчитывалось 22 человека (16 человек остались непроверенными в связи с болезнью / нахождением в отпуске){409}.