За границами снов

Минус двадцать. Утро городское.Вдруг в маршрутку впрыгнуло легко,Поправляя локоны рукою,Юное создание. СтрокойЯ тебя потрогаю украдкой,Приласкаю мех воротника.Ты в моей поселишься тетрадкеНа мои тетрадные века.Назову-ка я тебя Глафира.Сыто заурчу, переваривВ снежно-ледяной утробе мираАлых губ обветренный нарыв.Ты наверняка уже знакомаС любопытной жадностью зеркал.

Берегись шоферов – это клоныОдного куряки-мужика.Мне не верь. Я гадкая гусыня,Лапами увязшая в стихах:Я тебе придумываю имяНа гусиных липовых правах.У таких по жизни (вот и верь ей!)Всех ориентиров – плакал кот:Глупый мускул в левом подреберьеИ по-детски сладкая морковь…Между тем проворная маршруткаСделала во времени дыру.– Per favore, pane con prosciutto…[3]Как по-итальянски «я не вру»?

Фу ты, до «кольца» подать рукою.Небо сыплет белый порошок.Дышит гарью утро городское,Стылым и невкусным беляшом,И еще шоферской сигаретой —Он перед «конечной» закурил.Вот маршрут закончился и этотГде-то посреди дороги в Рим.

Пустыня

Перед вами знойная пустыня[4].Ни души. Колючки и самум.По какой я здесь торчу причине,Неизвестно черту самому.По глаза зашторив арафатку,

Я несу свой… стек[5] наперевес,Ощущая острую нехваткуНежно-пластилиновых чудес.Вдалеке заманчивые мреютРазноцветных радуг миражи.Я давно в оазисы не верю,Еще в детстве мой сломался джинн.Не жалею, не зову, не плачу[6],Но понять хотелось бы одно:Ящерка увертливой удачиПод каким таится валуном?Перед каждым камнем наклоняюсь…Вот она! Хватай ее, держи!Разжимаю руку – извиваясь,

В ней лишь хвостик маленький дрожит.Поплюю в раскрытую ладошку,(В следующий раз не отпущу!)И, чтоб труд мой не пропал, дорожкуЯ из этих камешков мощу.И твержу, как мантру, ежечасно, —Но не реже, чем пять раз в квартал:«Стоп, мгновение! Ты так прекрасно!СпасиБО, за все, что Ты мне дал».Скоро сорок лет моим скитаньям —Уж пора привыкнуть. Но опятьТо примстится океан с китами,То лукошко срезанных опят…

Пусть будет Юля