За пивом! Крупнейший пивной забег в истории, воспоминания о дружбе и войне

Не прошло и секунды, как – бум! – он мешком слетел обратно и ударился о землю. Похоже, он был оглушен или без сознания, но, слава богу, жив, потому что сайгонские копы подхватили его и бросились наутек вниз по улице. Они свалили тело в какой-то в кузов пикапа, попрыгали туда же и унеслись ко всем чертям под грохот выстрелов.

После этого из дворцового парка уже никто не показывал носа на улицу. Я простоял в своей нише целую вечность, и целую вечность же длилась эта перестрелка между охраной дворца и засевшими на стройплощадке «чарли». Часов пятнадцать, не меньше. Между прочим, самого президента Тьхеу там и не было, он вообще провел все новогодние праздники в тишине и покое, в доме своей тещи в дельте Меконга, в полутора часах езды от города. Может, ему просто повезло. А может, везение тут вообще ни при чем.

Глава 24

Ни жив ни мертв

Солнце клонилось к закату. Что происходит в городе? Сколько сейчас в нем вьетконговцев и что им удалось захватить? Ни малейшей догадки, да и откуда мне знать.

Я начал ползти вдоль стены, подальше от дворца. Добрался до какой-то двери, подергал ручку – заперто. То же самое и домом дальше. Точно гусеница, я продолжил свое путешествие до перекрестка, обогнул угол, и лишь здесь мне улыбнулась удача: я наткнулся на настежь распахнутую дверь в парадную. Обычное многоквартирное здание. Внутри, в вестибюле, ни единой души. Я хотел запереть за собой наружную дверь, но замок оказался сломан. К счастью, тут оказалась пара дверей, и вторая захлопнулась как надо.

В самой парадной было темно – хоть глаз выколи, но выключатель я так и не нашел. Я просто уселся рядом с лестничным пролетом и стал ждать, глядя в темноту. Я ждал и ждал, сам не зная чего. За всю ночь никто не вошел сюда и никто не вышел из квартир – похоже, дом был вообще пуст, все разбежались. Насколько я мог слышать, то же безлюдье царило и на улице. Ни машины, ни прохожего. На поясе у меня все еще висел пистолет 45-го калибра с полным магазином, и я решил, что, если кому-нибудь придет в голову сунуться сюда снаружи, я пристрелю его без колебаний.

Знаете, поезжайте в Нью-Йорк и поспрашивайте там обо мне. Каждый вам скажет, что парень я компанейский. «Чики? Чики знает всех», – заявят вам (или что-нибудь в таком духе). Я легко завожу новых знакомых, хотя у меня, хвала Господу, хватает и настоящих друзей.

Но здесь, сейчас, перед лицом всех этих смертей, я первый раз в жизни был в растерянности. В этом бардаке не было ни единого человека, которого бы я знал, и, что еще хуже, никто не знал меня. Наши военные не могли мне помочь, и я не мог их за это винить – у них своих проблем было выше крыши. На их месте я и сам бы не знал, что со мной делать. Что касается сайгонских копов, то на них тоже было глупо надеяться: они тут занимались спасением своей страны, кто я для них? Не с кем было даже перекинуться парой слов. Я был один-одинешенек, и это новое для меня чувство мне совсем не нравилось.

Черт его знает, что со мной творилось. Может, я просто впал в полусон, или меня мутило от голода, или я помешался от всего этого. Но после нескольких часов в одиночестве мой усталый ум принялся блуждать среди далеких видений и звуков…

– Чики, хорош! Ну дай еще пару яиц!

– Отвянь, Хохотун. Снайпер из тебя никакой – как вообще можно было промахнуться по катеру Кольцевой линии? К тому же у меня и так всего четыре осталось.

– Ну не жмотничай! Дай хоть одно!