За пределами лун

Как только лезвие почти коснулось ткани, Телдин закрыл глаза. Он со страхом подумал, что гифф собирается сделать что-то опрометчивое — например, сбросить гнома вниз на проход. Он приготовился к нападению солдата. Вместо этого тело Телдина охватило покалывание, от которого задрожали все его нервы. Глаза фермера широко распахнулись от шока, тело непроизвольно дернулось, и его отбросило назад, пока он не рухнул возле двери в палатку Менделя. И там он сидел, ошеломленный и задыхающийся, как форель, вытащенная из ручья, а волосы на затылке, казалось, переползали то вверх, то вниз по голове по его собственной воле.

Мастер Стоунбитер чувствовал себя не лучше. Пока Телдин сидел в оцепенении, карлик — кузнец дергался и крутился, ухая и подпрыгивая, словно в каком-то судорожном танце. Клинок выпал из его онемевшей руки.

Изумленные Гомджа и Мендель поспешили поправить ситуацию. Менделю потребовалось некоторое время, чтобы успокоить своего соседа, и к тому времени, когда торговец преуспел в этом, Гомджа уже поставил Телдина на ноги. — В-в-великий Паладин, — пробормотал Телдин, — что это было?

— Это было проклятие Темной Королевы! — крикнул Стоунбитер, пытаясь унять маленькие тики и припадки, которые его мучили. — Эта чертова штука — она проклята.

Телдин потряс головой, чтобы прояснить ее. — Я не имел в виду…

Внезапно оба купца широко раскрыли глаза и уставились куда-то поверх плеча Телдина. Под их испуганными взглядами сердце фермера подпрыгнуло от страха. Он резко обернулся, ожидая худшего, но обнаружил, что Гомджа стоит там без одеяла. От волнения оно соскользнуло с головы гиффа на плечи, обнажив широкую серо-голубую морду и вздернутые уши.

— Клянусь ужасами Бездны,— пробормотал Стоунбитер, — эта тварь — шпион! Убирайтесь отсюда! Немедленно уходите! — карлик схватился за топор. Сам Мендель мог только стоять посреди прохода, беспомощный и испуганный. Тонкий, пронзительный вопль отчаяния начал просачиваться сквозь его вялые губы, медленно, но неуклонно увеличиваясь в своем тоне.

Прежде чем они привлекли к себе внимание, Телдин схватил одеяло и снова накрыл гиффа. Панический вой Менделя становился все громче, поэтому фермер умело вывел своего спутника в грубом одеянии с рынка.

Следуя старым ориентирам, Телдин повел гиффа по узким улочкам к набережной. Необходимость прятаться от каждого прохожего делала их продвижение мучительно медленным. Только ближе к вечеру они, наконец, добрались до маленькой захудалой таверны. Над дверью висела потрепанная вывеска, сообщавшая, что это «Морской Конь». Изнутри доносился шум голосов.

— Просто следуй за мной и ничего не говори, — посоветовал Телдин гиффу. Гомджа выпрямился и коротко кивнул из-под одеяла.

Телдин с удовлетворением отметил, что за пять лет «Морской Конь» почти не изменился. Таверна была все еще маленькой, но теплой, несмотря на прохладный бриз с залива. В очаге мерцали угольки. Около половины свечей на канделябре были зажжены, капая горячим воском в центр исцарапанного стола. Остальная мебель была такой же простой: несколько щербатых столов, каждый со странно подобранным набором стульев и скамеек вокруг него. За дверью пахло дымом, солью, рыбой и застоявшимся элем.

Несмотря на ранний час, заведение не пустовало. Три столика были заняты: два — одинокими выпивохами, третий — группой из пяти человек, тихо беседовавших между собой. Трактирщик дремал на табурете у камина, приоткрыв один глаз и наблюдая за посетителями. Служанка уже скрылась из виду, вероятно, помогая кухарке на кухне.

Когда Телдин вошел, те, кто был способен на это, подняли глаза и, не прекращая собственных разговоров, обратили внимание на незнакомца. Как раз в тот момент, когда они собирались отвести взор от вновь прибывшего посетителя, в дверь позади него протиснулась темная фигура. Внезапно все голоса смолкли, все взгляды устремились на гиффа. Трактирщик вдруг приподнялся, широко раскрыв глаза.

Телдин изо всех сил старался не обращать внимания на эти взгляды, он уже привык к ним. Выбрав столик, он пододвинул к себе скамейку и подозвал трактирщика. Гомджа взял другую скамью и сел. Она тут же сломалась под тяжестью гиффа, сбросив Гомджу на пол, но никто не засмеялся. Никто не проронил ни звука. Никто не осмеливался. Смутившись, Гомджа сдался и сел на пол, скрестив ноги; стол по-прежнему доставал ему только до груди.

— У вас есть комнаты? — спросил Телдин хозяина гостиницы.

Мужчина кивнул. — Наверху, третья справа. Быстро поторговавшись, Телдин заплатил за постель и кружки эля. Пока они с гиффом пили, Гомджа широко раскрытыми глазами оглядывал зал. Остальные в комнате исподтишка поглядывали на эту пару, пытаясь понять, кем или чем является гифф.