За ширмой

Я открыла глаза. Вокруг ничего не изменилось. Сколько я наблюдаю эту панораму, я не знаю, кажется, вечность. Маленькая, почти пустая серая комната, в которой только кровать и стул старый с облупившейся краской. Серые стены давят с четырех сторон своим мерзким оттенком. Глядя на них, я все пытаюсь понять, кто и с какой целью выбрал именно этот мертвый оттенок в этом мертвом месте. Потолок темным квадратом нависает надо мной, сковывая движения.

Толстые ремни перекинуты через мое тело, двигаться тяжело. Лежу неподвижно, не отрывая глаз от темного окна, сквозь решетки которого видна разрезанная металлическими прутьями на три части бледная луна. Каждую ночь мы смотрим друг на друга. Она так же одиноко висит в небе, с высоты наблюдая за мной. Каждую ночь мы остаемся с ней один на один. Я жду этих встреч… больше ждать мне нечего. Она – все, что у меня осталось. Луна нема, как и я. Она безнадежно смотрит в мое окно, не в силах пошевелиться.

Дождь стеклянными каплями течет по ее желтому диску. У меня какая-то странная связь с этой влагой, льющейся с неба. Барабанная дробь дождя вторит ударам мышцы в моей груди. Медленно и ровно. Когда под порывом ветра молотки капель стучат чаще, мышца тоже ускоряет ритм, дышать становится трудней, но страха уже нет.

Наверно, дождь компенсирует слезы, которых во мне не осталось. В какой-то момент я поняла, что плакать больше не могу. Слезы застряли где-то там, в глубине… Твердым камнем в середине моего тела… Тяжелым, давящим. Выплакать куда проще… Очистить, облегчить, но даже это я не могу себе позволить.

Воспоминания обрывками вспыхивают в голове. Картины из прошлого – прошлого, которого нет. Я не знаю, была ли я там. Или все это – плод моего воспаленного воображения?

Воображение… Все чаще мне кажется, что я всего-навсего воображение, не больше, но мозг периодически включается, давая понять, что я еще есть. Он вырывает образы и острыми осколками швыряет их в лицо. Картинки меняются перед глазами, независимо от моего желания. Просто летят слайдами мимо.

Сквозь туман я вижу, как я смеюсь. Смотрю на себя со стороны. Четко вижу себя с улыбкой, я слышу звонкий смех… Свой смех. Это было так давно… Я не помню, как я это делала. Пытаюсь повторить. Нет, не получается. Бесполезно. Мышцы атрофированы.

Сквозь пустоту в голове я все еще слышу свой голос. Я говорю. Я умею это делать. Точнее умела… Тогда, давно. Я говорю… Так много, без устали… со всеми и обо всем. Голос звенит струнами, перемешиваясь со смехом. Кто-то рядом. Я слышу голоса. Люди. Вокруг меня люди… Кто они? Я пытаюсь вспомнить, я пытаюсь рассмотреть их лица, увидеть глаза, но тщетно. Образы размыты.

Что случилось потом? Куда все делись? Почему я тут? Почему я больше не могу говорить? Почему я одна?

Не помню. Ничего не помню. Мозг вытер все, и только избирательно выхватывает фрагменты.

Все, что помню, – яркая вспышка. Провал… темнота. Я кричу, еще могу кричать, слышу свой голос. Опять провал. Крепкие руки подхватывают меня, как ребенка, куда-то несут. Провал. Белый потолок «скорой», надо мной незнакомые лица. Провал… И вот я здесь, со мной луна… Все.

Я не могу говорить. У меня не получается. Мой голос пропал, слова застряли там, где и слезы. Я онемела. В один миг. Я не помню почему. Я все время пытаюсь, что-то сказать, но звуков – ноль. По привычке открываю рот, привычка есть, а голоса нет…

Врачи в одеждах такого же мертвого цвета, как и стены, изредка заходят ко мне в палату. У некоторых из них в глазах я вижу презрение, у некоторых – жалость. Жалость к себе. Я не могу сказать им, что меня не надо жалеть. Я не могу спросить, почему они жалеют меня. А они молчат. Со мной никто не говорит. Я могу только смотреть, как они приходят и уходят… Молча, угрюмо.

Нервные окончания в моем теле кажется, отсутствуют. Я не чувствую как иглы, через которые льется лекарство в мой организм, прокалывают мою кожу. Треск рвущейся ткани слышу, а боль – нет.

Я не чувствую боль, я не могу говорить, я не помню, почему я здесь. В какой момент я сломалась? Где треснула необратимо моя жизнь? Когда я сошла с ума? Как это произошло? Я слышала, что люди сходят с ума незаметно, я тоже, наверное, не заметила. Сколько я здесь нахожусь?

***

За дверью слышу голоса.

– Она без изменений?

– Да, уже третий месяц. Ничего не помнит, молчит, не встает, практически ничего не ест.

– А родственники?

– С моста ее сняли практически без сознания, хорошо, люди заметили. Документов у нее при себе не было. Мы подавали запросы в милицию, мы писали… Но, кажется, ее никто не ищет. Наверное, никого нет.

***

«Наверное, никого нет», – повторила я. Третий месяц. Почему меня никто не нашел? Где те люди из прошлого, там, где я была, там, где я смеялась и говорила. Где они?

Я закрыла глаза. Тупая давящая боль сжимает голову стальным обручем. Терпеть нет сил. Мне нужен укол, иначе я умру. Слышу, как по спине течет пот. Болевой шок – тело трусит. Меня колотит из стороны в сторону. Теперь мне понятно, зачем толстые ремни перекинуты через меня и пристегнуты к краям кровати.