За точкой невозврата. Полдень битвы

За эти месяцы затишья, пока наша бригада стояла в Приднестровье в ожидании приказа, нас переобмундировали и дооснастили техническими средствами полностью по стандартам двадцать первого века – в первую очередь в отношении разведки и связи, но было кое-что и из вооружения. Частью это были изделия промышленности современной мастерской мира, то есть Китайской Народной Республики, но все остальное оказалось отечественного производства – как больших заводов, так и мелких частных фирм. Как оказалось, за год с небольшим, пока я воевал за Вратами, прогресс в российском военном деле не стоял на месте, а мчался вперед исполинскими скачками.

Изменения были заметны не только в военном деле, но и в отношении общества к своей армии. Если Экспедиционный корпус за Вратами оснащался исключительно за государственный счет (ибо иное было немыслимо), то с момента начала освободительного похода на Украину, когда для всей действующей армии потребовалось оснащение того же качества, выяснилось, что бюджет министерства обороны у нас не резиновый. Военное положение ввели только со вчерашнего дня, а до того страна жила по стандартам мирного времени. И тогда к вопросу оснащения воюющих подразделений беспилотниками, техникой связи и прочими нужными в военной жизни предметами подключилось так называемое гражданское общество. Простые люди собирали по копеечке, а в итоге получались миллионы. К нам таким образом попали китайские рации с шифрованием, китайские же беспилотники-квадрокоптеры, вполне российские тепловизоры и мощные дальнобойные снайперские винтовки «Сумрак», «Сталинград» и «Диверсант» производства фирмы «Лобаев-армс».

И вот наступил тот самый день шестнадцатого августа, насыщенный событиями, будто украинское сало чесноком. Утром мы узнали о нападении польско-литовской армии на Белоруссию, днем прослушали обращение Владимира Путина к Федеральному Собранию, в котором президент попросил объявить войну всем странам Второго Варшавского Альянса, на что господа депутаты и сенаторы ответили единогласным согласием, а уже через пару часов последовал приказ перейти границу. Собственно, наша бригада, как и прочие части российской армии в Приднестровье, уже с вечера тринадцатого августа находились в состоянии готовности к началу боевых действий. Весь вопрос был в том, начнут ли первыми румыны, или мы сами перейдем в решительное наступление, не дожидаясь, так сказать, перитонита.

Мы всерьез готовились как к первому, так и ко второму варианту, но наш президент оказался даже более решительным, чем о нем думали раньше. Быстрый удар в ситуации, когда противник не успел мобилизоваться и перебросить к линии фронта относительно боеспособные части румынской армии, выглядел в сложившихся условиях наиболее предпочтительным вариантом действий. Ведь мы же не хотим устраивать в Кишиневе ожесточенное побоище в стиле кровопролитных штурмов Николаева, Днепропетровска и Кривого Рога. Сами мы в таких побоищах участия не принимали, но были наслышаны, что после них остается от прекрасных прежде городов и какие жертвы несет при этом мирное население. Нет, воевать таким образом можно только на вражеской территории, где нам не жалко никого и ничего, а молдаване для нас все-таки отчасти «свои», тем более что и воевать с нами молдавская армия не хочет категорически, несмотря на приказы из Вашингтона.

За тридцать лет господства во власти национал-либералов некогда зажиточная и даже процветающая республика превратилась в начисто вытоптанный пустырь, как и большинство постсоветских стран-лимитрофов, не имеющих интересных для мирового капитала природных ресурсов. Нет тут в недрах ни нефти, ни газа, ни даже урана, как в Казахстане, и трудоголика-председателя колгоспу (колхоза), крутящегося ради своей страны на все четыре стороны, вроде президента Лукашенко, во власти тоже нет, а есть непроходимые дураки-либералы и жадные хапуги, крадущие в стране все, что не прибито гвоздями и не раскалено докрасна.