Заблудившиеся

В воздухе висел мокрый снег. Помахивая сумкой, Сайкин подошел к машине и полез в карман за ключами. В кустах у подъезда ясно слышался треск ломающихся веток. Тусклый фонарь, залепленный снегом, выхватывал из темноты лишь мокрый кусок асфальтовой площадки. Пьяная песня, заглушенная мокрым снегом, ушла куда-то в соседние дворы.

Шум в кустах послышался снова. Бросив сумку на заднее сиденье, Сайкин обернулся к подъезду и прислушался. Через минуту ему стало смешно. В дохлом свете фонаря можно было разглядеть, как из кустов спиной вперед на полусогнутых ногах выбрался Миша, рукой придерживая клетчатую приметную кепку. Залепленный с ног до головы снегом, Миша невидящими глазами озирался по сторонам, стараясь сообразить, в какой стороне находится подъезд.

Он несколько раз повернулся вокруг своей оси, правильно определил направление, но тронулся с места не сразу. С минуту он раскачивал тело взад-вперед, стараясь придать телу некоторое ускорение, как бегун во время разминки. Наконец, наклонился вперед, поочередно отрывая подошвы от асфальта, резко тронулся с места.

Выпад оказался слишком стремительным, Миша с трудом устоял на ногах и остановился, удерживая равновесие. Он сделал шаг вперед, шаг расчетливый и осторожный. Поставил ногу на носок, будто ступал по липкому полу, осторожно переместил на нее тяжесть тела, но почему-то шагнул назад и остановился.

«Надо же, какой ханыга», — подумал Сайкин. Ему хотелось помочь Мише добраться до квартиры, но видеть слезы Ларисы уже не осталось сил. Он сел в машину и, повернул ключ в замке зажигания, тихо тронул с места. Разворачиваясь, он краем глаза заметил, что Миша еще продолжает бороться с силой земного притяжения, а ему навстречу в одном халате из подъезда спешит Лариса.

* * *

Бронштейн стоял у бровки тротуара прямо под уличным фонарем. За его спиной светилась вывеска забегаловки «Сверчок», открытой круглые сутки. Здесь горячими сосисками перекусывали водители грузовиков, мелкие торговцы, вечно терлись какие-то темные личности, пьяницы и проститутки с рынка.

Мокрая шляпа Бронштейна обвисла полями, его внушительная фигура в мокром пальто выглядела жалкой. Сайкин вылез из машины и извинился за опоздание. Бронштейн так озяб, что, воздержавшись от упреков, лишь что-то пробормотал. У входа в кафе «Сверчок» он стряхнул с плеч и шляпы налипший снег и открыл перед Сайкиным дверь. Внутри было тепло и очень влажно. У стойки напротив буфетчика в замызганном фартуке терлись две немолодые женщины, мусоля пальцами стаканы с крепленым вином.

Несколько уставших за день трудяг жевали бутерброды и сосиски за пластиковыми одноногими столами. Женщины посмотрели на вошедших с безнадежностью неизлечимо больных. Видно, для них прошедший день выдался неудачным, потерянным. Лопасти вентиляторов медленно перемешивали под потолком кухонные запахи, винные пары и табачный дым.

За последние дни Сайкину и Бронштейну выпало столько дел, что обмениваться сейчас лишними словами не хотелось. Эти дни просто нужно было пережить. Они выбрали столик в углу, самый уединенный. Отодвинув пустые стаканчики и бумажные тарелки в сторону, Бронштейн поставил локти на стол.

— Что будете есть, Лев Исаакович, правда, выбор тут скудный?

Сайкин заметил глубокие тени под глазами Бронштейна, на осунувшемся похудевшем лице резко пролегли носогубные складки.

— Может, дежурное блюдо?

— Давайте дежурное, — Бронштейн снял мокрую шляпу и повесил ее на крючок под столешницей. — Уже неделя, как вместе со сном я потерял и аппетит. Вкус пищи теперь для меня понятие отвлеченное.

Он постарался усмехнуться, медленно начиная оттаивать после улицы. Сайкин, возвратясь с двойными порциями сосисок, снова удалился и принес четырехзвездочный азербайджанский коньяк и стаканчики.

— Цены здесь, — буркнул он, раскручивая козырек пробки и разливая коньяк. — Вот уж не думал, что сила духа оставит вас в самое неподходящее время. Звезды на нашей стороне.

— Что вы имеете в виду? — Бронштейн взял стаканчик и молча осушил его одним глотком. — Какая гадость. — Он полез в карман за платком и вытер губы. — Так вы говорите, звезды на нашей стороне? Я слишком суеверен, чтобы не придавать этому значение.

— На нашей, на нашей, — успокоил Сайкин, отхлебнув из стаканчика. — Об этом мне доверительно сообщила одна мудрая гадалка.

— Наверное, с Киевского вокзала, — Бронштейн поморщился. — На этом вокзале самые мудрые гадалки в Москве. Они не каждому доверяют свои звездные секреты. Наверняка не обошлось без чьей-то протекции.

— Когда вы пытаетесь острить, то начинаете мне даже нравиться.

К сожалению, в мире прекрасного пола у меня нет столь обширных связей, как у вас.

Бронштейн, слегка польщенный, улыбался. Коньяк вернул его лицу человеческие краски. Он даже пытался, по примеру Сайкина, есть свою порцию сосисок.

— Так-то, гадалки и женщины, — сказал Сайкин, словно самому себе и наполнил стаканчики. — Сохраняйте присутствие духа. Лев Исаакович, твердость нам понадобится. Сейчас нельзя выбрасывать на ринг белое полотенце.

Он отсалютовал стаканчиком Бронштейну.