Забытые пьесы 1920-1930-х годов

ЮНОНА. Ах, ах, какая ты неряха. Поди, поищи, [как следует,] посмотри, свечечку зажги.

ГРААЛЬ (топая ногами). Где мои туфли, я спрашиваю?

ЮНОНА. Ах, ах.

ГРААЛЬ (окончательно выходя из роли). Юнона Антоновна, это подло.

ЮНОНА. Что-о-о?

САТУРН. Батюшки! Сейчас подерутся.

За кулисами общее движение.

МИТЯ. В моей пьесе драки нет… я не писал про драку.

САТУРН. Уберите автора!

ГРААЛЬ. Где мои туфли?

ЮНОНА. А монолог мой где?

САТУРН. Занавес. Занавес!

Занавес опускается, но ГРААЛЬ придерживает его.

ГРААЛЬ (к публике). Граждане зрители! Я сейчас должна танцевать перед вами, я была готова положить свои ноги на алтарь революционного искусства, но эта реакционная тварь помешала мне. Сегодня она спрятала мои туфли, завтра спрячет платье, я останусь голая… и наша общественность должна это видеть.

САТУРН и другие уводят ГРААЛЬ за занавес.

Вы… Юнона Антоновна… Вы…

ЮНОНА (уверенно, угрожающе). Подойди, подойди, милая.

Направляет на ГРААЛЬ театральный револьвер.

САТУРН. Зиночка…

ГРААЛЬ (оборачиваясь). Ах, это вы, вы, вы во всем виноваты!..

Бежит к САТУРНУ, он прячется то за одного, то за другого актера. Они сторонятся.

САТУРН. Меня-то, меня-то за что? (Прячется за Юнону.) Юночка, спаси.

ЮНОНА. Я постороннего человека спасать не могу.

САТУРН. Юночка, разве ты не видишь — я к тебе вернулся. Я стучусь в твои двери.

Продолжая прятаться, тянется к руке ЮНОНЫ и целует.

ЮНОНА. А она?

САТУРН.

Это было мое юношеское заблуждение.

ГРААЛЬ. Дайте мне серной кислоты.

ЮНОНА. Не бойся, Турочка, со мной тебя никто не тронет.

ГРААЛЬ. И это мужчина! Как я могла его целовать…

ПОМРЕЖ. Не знаем.

ГРААЛЬ. И вообще мне, молодняку, здесь душно. Меня давят филистерские традиции. Я ухожу и сумею найти театр, во главе которого стоит директор-гражданин, человек общественный, активный и холостой.

Гордо уходит.

САТУРН. Ну, публика разошлась. Давай занавес.

Рабочий поднимает занавес.

ЮНОНА (актерам). Может быть, вам тоже душно?

АКТЕРЫ. Нет… Что вы, Юнона Антоновна… Нам здесь ужасно хорошо…

ЮНОНА (Любовнику). Вы что же, Зинаиду Львовну не проводите? (Трагику.) А вы, Терентий Лукич? Для Грааль через собственный труп шагали?

ТРАГИК. Разок шагнул.

ЮНОНА. [(Помрежу.) А ты?

ПОМРЕЖ. А что я, Юнона Антоновна?

ЮНОНА. Зиночку такой (показывает) помнишь?

ПОМРЕЖ. Помню.

ЮНОНА. На руках носил?

ПОМРЕЖ. Не отрекаюсь, носил. Таскаешь ее, бывало, а она или интригует, или на чужих мужчин бросается.]

САТУРН. Не вспоминайте о ней. Теперь все пойдет по-прежнему.

АКТЕРЫ (подходя к Юноне). По-прежнему, по-прежнему.

ЮНОНА. Нет, дорогие товарищи, я теперь к одиночеству привыкла и без вашей дружбы как-нибудь проживу.

Идет за кулисы, за ней все остальные, кроме МИТИ, вереницей.

КАЖДЫЙ. Юнона Антоновна, мы не виноваты. Юнона Антоновна.

Один за другим скрываются за кулисами. Обошли сцену и выходят с другой стороны в том же порядке. Юнона впереди, горделива и неумолима.

Юнона Антоновна, мы не виноваты.

Бия себя в грудь, скрываются.

МИТЯ (подходит к кулисе, снимает афишу). «Наше горе» Дмитрия Сизова… Писатель… Заниматься бы мне честным трудом… Теперь в нашем переулке лучше не показывайся… Засмеют. Если бы я деньги растратил или кражу совершил — все легче: дело обыкновенное, а то я дра-ма-тур-гию совершил. Прославился.

ЛЮБА

(осторожно пробираясь). Митя. Здравствуй, Митя.

МИТЯ. Поглумиться пришли. Что же одни? Вам бы Сашу, Гномова, мамашу с собой захватить.

ЛЮБА. Мама у подъезда дожидается.

МИТЯ. Зовите сюда. Срамите в два голоса — все равно… в душе все пробки перегорели.

Садится.

ЛЮБА. Я по другому делу пришла.

Садится рядом, МИТЯ отодвигается. ЛЮБА садится ближе.

Митя, пойдем домой.

МИТЯ. Нет, я человек погибший… одно слово — драматург.

ЛЮБА. Ничего, и драматурга любить можно.

МИТЯ. Любить? (Вынимает письмо.) Нет, после этого всякая любовь (как бы поворачивая штепсель) выключается.

ЛЮБА. Митя, прочти, пожалуйста. В этом письме ни одного эротического слова нету.

МИТЯ. Эх!..

Разрывает конверт, читает.