Забытый. Литва

Дружина, не имевшая в дороге хмельного, разомлела. Кориат с Семионом и Яшкой лежали у костра и ели, не могли оторваться, купецкую уху. Все трое, охочие до выпивки, забыли и о выпивке  — так хороша была уха.

Кориат за свою жизнь где только не побывал, чего не повидал, и едал всяко, и удивить его едой, тем более какой-то там рыбной похлебкой!.. Однако купецкая уха оказалась такова, что Кориат ел, кряхтел, отдувался и снова ел. Купцы с удовольствием подливали, а он ел. Сам себе дивился, стыдился,  — пора бы уж и честь знать!  — но не мог оторваться. Впрочем, Семион с Яшкой не отставали. Ничего подобного не приходилось им пробовать.

—  Так как вы говорите, уха-то называется?

—  Тверьская это, тверьская ушица, боярин!  — улыбался в бороду Кузьма.

—  Как же это у вас получается? Не иначе как секрет какой! Ведь едал я уху, и рыба у нас в Нямунасе хороша. А, Яков?

—  Да уж не хуже Итильской,  — решает погордиться Яшка.

—  У вас в Нямунасе стерляди не водятся,  — ухмыляется опять Кузьма и оглядывается на своих, поняли ли они: какой же в Киеве Нямунас?! Вот и проговорился посол!

—  Да ел я и стерляжью!

—  Не в ней одной дело. Тут еще ерши нужны. Как можно больше! Навар от них  — главное! Все дело решает! Больно хорош!

—  Ох, хорош! Плесните-ка медку. Ты моему Гришке обязательно расскажи. Или секрет все-таки?

—  Да какой секрет! Ешьте на здоровье, жалко что ли.

—  Вот если в Сарае управлюсь удачно, я уж непременно к вам, в Новгород загляну! Дошлый вы народ, небось не только уху смастерить научите.  — Кориата понесло, хмель зашумел в голове, он блаженствовал.

—  Дай Бог, дай Бог, боярин, тебе в трудах твоих, с татарами дела делать тяжко. Ты-то с ними много общался?

—  Нет, пока не приходилось...

—  Тогда совсем тяжело.

—  Ну уж! Чего тяжелого-то? Слишком хитры, что ли?

—  Да нет, не хитры... а иногда думаешь  — совсем тупые. Как пробки, мать ихнюю...

—  Тогда в чем же дело?

—  Да вероломные, не приведи Господь! О чем ни урядишь, о чем ни договоришься  — ничего не исполняют! Посмеиваются только, наглые  — тьфу!  — им ведь все нипочем. Так что ты это... того, гляди, боярин. Дело-то важное, поди?..

—  Важное. Мириться еду. Соседи напакостили, да в кусты, а мы отдувайся. Купцы сочувственно качали головами. Видно было, что им ужасно хочется расспросить, разузнать  — а робеют. Кориат замечал это привычным взглядом дипломата, и вдруг решил порезвиться, уж очень понравились ему эти мужички:

—  А сварится у меня дело, может, и вам помогу.

—  Как?!  — отворили рты купцы.

—  Вас Москва-то очень давит?

—  Да есть малость,  — купцы потупились.

—  Может, лучше Тверь, чем Москва? А еще лучше совсем без них?  — Кориат внимательно вглядывался в Ковыря.

—  А-а...  — тот равнодушно махнул рукой.

—  Что так?  — удивился Кориат.

—  Совсем без  — не получится,  — Кузьма скривился,  — а нам от этих споров княжеских... Раз спор, значит, война, раз война  — развязывай мошну, и какой бы князь ни сел  — все одно: и ему давай, и в Орду.

—  А что ж для вас лучше?

—  Да нам бы лучше всего, чтобы оставалось все как есть,  — вздохнул Ковырь.

—  Ну-у, брат, так не бывает,  — протянул Кориат.

«Ннда-а... А ты обрадовать хотел.  — Кориат приумолк.  — А что это я? Почему обрадовать? А-а! За уху хотел благодарить! Ох! Мозги уж набекрень, спать пора».

—  Чем мне вас отблагодарить за ужин такой, не знаю.  — Кориат потянулся с хрустом.

—  Да не стоит,  — Кузьма стрельнул глазами в Василия,  — ...только вот… лошадок бы нам пяток, каких посильней. Ты б нам подарил, али продал...

Василий выпучил глаза, но быстро отвернулся и промолчал. «На черта нам лошади? Опять чего-то удумал, крутила чертов! Втравит когда-нибудь так, что не вывернешься. Хотя, если ехать...»

Кориат ничего не заметил:

—  К чему вам лошади? Куда ехать?

—  Не ехать. Нам струги тянуть против течения очень бы сподручно.

—  А что ж вы в Сарае не запаслись?

—  Да кони у них, боярин, хлипки. Выносливы, неприхотливы, всем хороши, только силенок маловато, лодки тащить  — нет...

—  А мне бы таких как раз... Ладно, добро! Дам я вам коней.

—  Вот спасибо тебе, боярин Михаила! Лучшей благодарности не придумать!

* * *

Наутро расстались друзьями. Кориат был серьезен, сосредоточен. Он готовился к встрече с татарами.

Купцы давали последние советы, подсказывали, что там и как, с чего и с кого начинать.

—  Джанибека ведь сейчас в Сарае нет, он на летнем кочевье. Но, может, оно и к лучшему. Осмотритесь, познакомьтесь с чиновниками его. Хотя двор весь, практически, тоже с ним, но судьи (бии) здесь, их подмажьте, много пользы будет. А там, может, и на кочевье придется ехать, иначе много времени потеряете. Но не спешите! Тут спешить  — голову под саблю подставлять.

—  Хорошо. Спасибо вам! За помощь, за советы. А за уху «тверьскую»  — особо!

Сильно удивился бы Кориат, и все, наверное, понял, если бы увидел, что произошло через час после расставания. Ладьи причалили к правому берегу, и коней, подаренных Кориатом, с бережением свели на землю. Но никаких лямок для волока готовить не стали, а оседлали, двух навьючили, то есть подготовили к дальней дороге.