Зачем мы бежим, или Как догнать свою антилопу. Новый взгляд на эволюцию человека

Изучать выработку метаболической энергии такого микроорганизма, как эвглена, – не столь легкомысленное занятие, как кажется. Митохондрии, единственные органеллы нашего организма, которые снабжают нас всей нашей аэробной силой и дают нам возможность непрерывно

двигаться, эволюционно произошли из бактерий. Мы можем условно называть их и «клеточными органеллами», и «высокоадаптированными бактериями», потому что они используют нас в качестве носителей для проживания и размножения. Митохондрии все еще содержат свою собственную ДНК, которая гораздо более разнообразна, чем наша хромосомная ДНК. Поэтому можно подозревать, что их метаболизм, вырабатывающий АТФ, необходимый нам для сокращения мышц, также является нестабильным. Следовательно, метаболическая эффективность аэробного метаболизма может различаться у разных людей, влияя либо на VO₂max, либо на выходную мощность данного VO₂

max. Каждый из нас наделен митохондриями строго по женской линии, через яйцеклетку. Это означает, что если эффективность митохондрий действительно является переменной в аэробной способности и если мы хотим быть чемпионами в беге на дистанцию, то должны внимательно присмотреться к материнской линии, если хотим правильно выбрать наших родителей.

За два года я опубликовал три научные работы о метаболизме эвглены в соавторстве с Диком Куком. Я обманывался, думая, что оставлю в науке более прочный след, чем имя на стене манежа. Мы открыли новый метаболический путь, притом что я никогда не выкладывался по полной, так как постоянно пропадал на беговой дорожке, участвовал в кроссах, да еще и продолжал учиться. Мы приходили в лабораторию каждый день, и это так меня увлекало, что я даже не мог оставаться дома по выходным.

Я сделал устное выступление о своей работе перед общим собранием факультета и магистрантами-зоологами. Когда мы вместе вышли из аудитории, Дик вытащил трубку изо рта и мягким, тихим голосом сказал: «Бен, это лучший семинар, на котором я побывал за долгое время». Очевидно, что это была наглая ложь – в том смысле, что люди, специализирующиеся не на эвгленах, почти наверняка сочли это банальной или непонятной тарабарщиной. Но так как Дик был доволен, я не возражал. Позже он сказал: «Ты заслужил докторскую степень, но я тебе ее не дам. Тебе нужно уехать из Мэна, чтобы набраться опыта».

Как я уже говорил, эвглена может стать полностью независимой от энергии, получаемой из пищи. Достаточно дневного света, чтобы у них появился собственный набор энергетических станций – маленькие зеленые органеллы, называемые хлоропластами, которые напрямую используют энергию солнца. Как и митохондрии, образовавшиеся из бактерий, хлоропласты также имеют древнее происхождение; сотни миллионов лет назад они были получены из свободно живущих микроорганизмов, которые проникли в предков эвглен. Из некоторых таких союзов позже получились растения. Хлоропласты, как и митохондрии в других хозяевах, ставших животными, также частично сохранили собственные ДНК.

Дик побудил меня начать изучение РНК и ДНК у эвглены во время цикла деления клеток, но у нас не было возможности дифференцировать потенциально различные виды ДНК. Во время одной из наших дискуссий по этим вопросам, случившейся в длительной автомобильной поездке на рыбалку на реке Наррагуагус, Дик предложил мне поехать в Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе для написания докторской диссертации: «У них там много протозоологов и молекулярных биологов. Тебе стоит изучить экстрахромосомную ДНК. Мы почти ничего об этом не знаем». Ничто мне не казалось более захватывающим.

Накопив кое-какие деньги благодаря работе научным ассистентом, я купил себе первую настоящую машину – белый подержанный «плимут-комет». Захватив с собой лишь чемоданчик с одеждой и бросив на заднее сиденье спальный мешок, я отправился в поездку через всю страну. По ночам я останавливался на пустынной дороге, чтобы поспать, а завтракал в придорожных закусочных. После пересечения границы штата Калифорния я отправился прямо на Малибу-Бич, чтобы заняться серфингом. После полудня я проехал через лес гигантских секвой и в тот же день прогулялся по залам зоологического факультета в кампусе Калифорнийского университета. Там я встретил студента, соседи которого только что переехали и ему нужно было найти новых. В течение недели я встретил Китти Панзареллу, студентку, которая вскоре переехала со мной в ту маленькую квартиру на Гринфилд-авеню и стала впоследствии моей женой.