Зачем мы бежим, или Как догнать свою антилопу. Новый взгляд на эволюцию человека

Снова Джек. Он кричит: «Пол выбыл, Клекер все еще хорошо идет». Клюквенный сок все хуже воздействует на желудок. Я не чувствую жажды и аппетита, и вынужден заставлять себя глотать. Я устал до такой степени, что боль перекрывает другие ощущения. Мое тело кричит мне, чтобы я остановился, и я бы всегда слушался его приказов, если бы заранее не придумал определенные трюки, чтобы разыграть его, командовать им и ввести его в заблуждение.

Чтобы собраться с духом, нужно обмануть себя. Вот где нужна логика. Логика – это инструмент не столько поиска истины, сколько оправдания того, что приказывают или требуют наши низшие эмоциональные центры. Без такой логики самообмана мы были бы менее способны к рационализации и поэтому не могли бы поддаться таким безумным, бессмысленным, сумасшедшим вещам, как попытка проверить, как быстро можно пробежать 100 км без остановки. В конце концов, наша логика может стать настолько странной, что мы начинаем видеть сквозь наши рационализации, и тогда они теряют смысл. Это почти всегда происходит где-то в середине забега, и вы спрашиваете себя: зачем я это делаю? Почему я здесь? Почему? Нет ответа.

В этот момент человеку нужна вера – сочетание невежества, сознательной слепоты, надежды и оптимизма. Она бросает вызов логике, но помогает нам бороться и выживать. Может быть, она также отличает разум от вычислительной машины. Это она заставляла наших предков гоняться за антилопой до тех пор, пока животное не устанет.

Итак, вспомним еще раз утверждение лучшего ультрамарафонца мира Дона Ричи: «Чтобы пробежать ультрамарафон, нужна хорошая подготовка и должный настрой, то есть ты должен быть немного сумасшедшим». Первое у меня было. Что насчет второго? Я спрашиваю себя: есть ли в Америке кто-либо более безумный, чем я, тот, кто мог бы выжать из себя еще больше? Слабый голос говорит: «Наверное». Так что я прилагаю еще больше усилий, стараюсь чуть сильнее. Я спятил? Возможно. Но я должен точно судить о себе и о способностях других, видеть общее и строго руководствоваться причинами и следствиями, эмпирической реальностью. Как сказал Йоги Берра о бейсболе: «На 90 % это психология, а вторая половина – физиология»[46].

Примерно через четыре часа солнце начинает печь и поднимается ветер. Джек все еще протягивает мне бутылку клюквенного сока каждые несколько миль. Я хватаю ее, глотаю сок, бросаю бутылку и радуюсь, что руки снова свободны… «Клекер выдыхается» – так, мне показалось, он сказал, когда я пробегал мимо. Что? Правда? Выдыхается? Я правильно расслышал? Я все еще обгоняю соперников. Еще пять миль, еще один клюквенный сок. «Ты на втором месте…» И что? Я думаю, Клекер все еще на много миль впереди.

Каждая встреча с Джеком теперь – желанное событие. Каждая встреча отмечает преодоление еще пяти миль.

Я не очень хочу пить, но все равно пью, потому что во время тренировочных забегов часто терял много жидкости, не испытывая жажды. Жажда приходит слишком поздно.

«Он на последнем издыхании!» – сказал Джек на следующем отрезке пути. Я правильно это расслышал. Я думаю о Билли Миллсе на Олимпийских играх 1964 года, который, совершенно неизвестный, выходит на последнем повороте в лидеры на дистанции 10 000 м, и говорю себе: «Я могу победить, я могу победить, я могу победить, я могу победить». Я чувствую дрожь по всему телу. Слова Джека действуют возбуждающе. Хотя мое тело слабеет, но меня сейчас несет вперед то, что можно назвать духом. Я не знаю, что такое дух, но чувствую себя по-другому. Я знаю, что у меня есть шанс! Невозможно. Никто меня не знает. И я, из ниоткуда, собираюсь одолеть Клекера! Я знаю, что он переживает. Я точно знаю, каково это – выдыхаться в беге. Помню это всего-то по прошлой неделе. Клекер ни за что не преодолеет 50 миль, а я обязательно смогу.

Пора почувствовать волнение. Пришло время выжать адреналин. Я думаю о Майке, Брюсе, Фреде из своей команды по кросс-кантри, которые иронизируют, смеются и говорят во время бега: «Должно быть, это тяжело – быть зверем». Я знаю: то, что кто-то впереди, ничего не значит… до самого финиша. Два года назад, когда я находился примерно в миле от финиша марафона в Сан-Франциско, я слышал обрывки разговоров по радио, которые вели комментаторы на протяжении всего маршрута. Я помню, что расслышал: «А вот и победитель… это Питер Демарис». Демарис был едва заметен, далеко впереди меня. Но я не собирался терпеть поражение, несмотря на преждевременное объявление его победы. Я ускорился и просто продолжал бежать… Я не знаю, как и откуда, но что-то заставило меня полететь. На следующий день (29 октября 1979 года) San Francisco Examiner вышел с заголовком «Неожиданный финал марафона “Золотые ворота” – победил неизвестный». Тем неизвестным был я. И я знаю, что таких неизвестных много. Неизвестным может оказаться любой. Я могу стать первым сейчас и сегодня, но меня тоже можно обогнать… так же, как обошли тогда Демариса прямо перед финишной чертой.