Зачем цветет лори

      Он убрал руки, резко развернул ее, заглядывая в глаза. Аид злился, и эта злость была такой же сильной, как и его желание. Порой ему казалось, что он ненавидит раяну. Истово, страстно ненавидит. Так же, как и хочет.

      — Поцелуй меня, - сказал он. В зеленых глазах дрожала тьма, и Оникс уже казалось, что эта тьма заразна, что она сама уже переполнена ею, так же, как и Ран Лавьер.

      Она обвила руками его шею, встала на цыпочки, потому что он не хотел помогать ей и наклонять голову, прижалась губами к его сжатому жесткому рту. Она целовала его так, как мечтает целовать девушка своего возлюбленного, со страстью и нежностью, с лаской и напором. Он не отвечал, не шевелился, и Оникс прекратила этот странный поцелуй и посмотрела вопросительно.

      —Все. Можешь идти, - сказал он и отвернулся.

      Оникс помедлила, бросила быстрый взгляд на Инту, но девушка, кажется, потеряла сознание и висела, не поднимая головы, и не издавая ни звука. Аид кивнул Йену, приказывая прекратить. Кнут щелкнул по земле, не коснувшись окровавленного тела. Толпа медленно расходилась.

      — Почему ее не отвязывают, - с беспокойством спросила Оникс.

      — А почему ты все еще здесь? Я ведь сказал, что ты можешь идти.

      Раяна упрямо смотрела на его спину.

      — Инта останется возле столба до утра, - не поворачивая головы, сказал он, - а завтра Йен продолжит.

      — Но…

      — Оникс. Пошла вон.

      Она развернулась и ушла. Смены настроения аида порой были такими резкими, что раяна терялась, не понимая, что из его эмоций настоящее, а что лишь маска. Впрочем, она и не стремилась понять его.

      ***

      Через час Лавьер сидел в пустой комнате, на полу, скрестив ноги и сложив кончики пальцев. Он сосредоточился, выбрасывая из головы все мысли, безжалостно давя эмоции и отсекая чувства. Усмиряя бурю своего сознания.

      Через полчаса концентрации в голове стало пусто. Он открыл глаза, спокойно разрезал запястья и опустил руки.

      — Ом. Хана отава. Саматхи. Сурах. Ом…

      Он вполголоса проговаривал слова, медленно погружаясь в транс. С каждым толчком сердца, с каждым вздохом и током крови, аид все глубже впадал в то состояние, которого мог добиться только сильный маг. Такой транс делал Лавьера совершенно невосприимчивым к окружающему миру, поэтому прежде чем войти в него, он поставил у дверей стражей и несколько раз запечатал комнату силой. Но главная опасность заключалась в том, что маг переставал чувствовать свое тело, и мог просто истечь кровью, если не выйдет из транса вовремя.

      Но этот способ хоть и был сложным и опасным, позволял аиду решать многие вопросы.

      Его сознание, освобожденное от оков тела, перемещалось по империи со скоростью солнечного луча, легко находя нужных людей и проникая туда, куда аид хотел попасть.

      Вот знакомая круглая комната в башне цитадели. Хранитель сидит за столом и быстро что-то пишет на желтом пергаменте. Вскидывает голову, ощутив его присутствие, и тут же склоняет ее в поклоне.

      — Рад приветствовать, верховный.

      — Ты нашел тех, о ком я говорил, Анхариус?

      — Оборотни, меняющие личину… Да, верховный. Я покажу.

      Хранитель закрывает глаза, сосредотачиваясь на образах. Аид смотрел то, что показывал хранитель, запоминал. Не внешность, оборотни могли ее изменить, запоминал кровь, которую теперь мог узнать в любом обличии. Но пока ни в одном не почувствовал того, кого искал.

      Два десятка человек, совсем немного.

      — Это все?

      — Все, кто вышел из цитадели, верховный, - вежливо уточняет хранитель, - но тот, кого вы ищите, возможно, не был ее учеником. Вы знаете, о ком я.

      — Я понял. Всех, кого ты показал, отозвать в цитадель, немедленно. И еще… Найди мне все, что написано о раянах. И о проклятии Владыки.

      Если бы аид смотрел хранителю в лицо, то не заметил бы на его лице ни одной эмоции. Но он общался с его сознанием и уловил удивление, которого не смог скрыть маг, бывший когда-то его наставником. Но это удивление длилось лишь мгновение.

      — Как скоро?

      — Три дня.

      — Выполню. Снова вызов по крови?

      — Нет. Приеду.

      Снова короткий кивок. В трансе время приравнивается к жизни, слишком дорого, чтобы тратить на слова.

      Сознание снова летит золотым лучом сквозь пространство. Лавьер вызвал в памяти образ Гахара, и снова его откинуло в заброшенный дом, на краю какого-то поселения. Гнилые доски, провалы окон, пустота и пыль. На щит не похоже, слишком сложная иллюзия, значит… Лавьер заглянул под доски. Глазами, может, и не увидел бы, а сознание распознало останки тела. Его настоящий страж давно уже был мертв.

      Злиться в трансе нельзя, любое чувство заставляет терять контроль, а кровь бежать быстрее.

      Надо возвращаться.

      Снова полет сквозь пространство. Аид открыл глаза и быстро закрыл порезы, чувствуя внутри противную слабость. Он оперся ладонью об пол, подышал, прогоняя черные круги, что мелькали перед глазами, шатаясь, поднялся. Добрел до двери, снял охранные знаки, распечатал комнату. И снова сел на пол.

      — Анакин, - позвал он.

      Целитель вбежал, подобрал полы своего белого одеяния, чтобы не испачкаться в следах крови. Присел, сжал запястья Лавьера, и аид закрыл глаза, впитывая в себя чужую силу.