Зачем учить математику

– А что здесь такого, – улыбнулась Надежда Павловна. – Почему в меня нельзя влюбиться? Я вполне ещё ничего!

Все засмеялись.

Дождавшись, пока урок вернётся в своё русло, Тихонов шепнул:

– Дэн, наверняка она тебя послала.

– Ты прав. Сказала, про разницу в возрасте и всё такое… У нас типа рабочие отношения… И у неё есть молодой человек.

– Мда. Это же всё и так было ясно с самого начала. Зачем вообще это затеял?

– Понимаешь, Тихон, я хочу стать мужчиной…

– Ха! А кто не хочет…

– Я не про это. Я про то, что надо делать то, что ты хочешь делать. Пускай даже ты проиграешь. Но если ты ничего не делаешь, у тебя даже не будет шанса выиграть! Так мой отец говорит.

– Толковый у тебя отец, – кивнул Тихонов.

Некоторое время они молчали, каждый пребывая в своих мыслях, фоном для которых служил голос Надежды Павловны. Любопытный навык формируется в школе: ты хорошо слышишь учителя, но не разбираешь ни одного слова в отдельности. Как будто горный ручей шумит. Но это у Надежды Павловны – ручей. У Ирины Александровны – Ниагарский водопад, у Татьяны Юрьевны – шипение змей. У Юлии Федоровны шёпот наложниц в гареме.

– Я не только об этом хотел поговорить, – сказал Денисов. – Я уезжаю. Такие дела.

– Куда уезжаешь?

– В Нью-Йорк. Папа там контракт на год заключил. Ну, на год это предварительно, а может, и на все три.

– А как же школа?

– Там пойду в школу.

– Молодые люди! Я вижу, вы оба в меня влюблены! – рассердилась Надежда Павловна. – Перемена через десять минут, может, подождёте?

– Извините, Надежда Павловна, – сказал Тихонов.

– Я сам не хочу, – прошептал Денисов. – Но что поделать, вся семья едет.

– Ну, Нью-Йорк это классно! – уныло пробормотал Тихонов.

– Да ничего классного, я уже был там три раза. Такой же мегаполис.

– Когда уезжаешь?

– Сразу после экзаменов.

– Последний звонок хоть вместе отметим?

– Нет, не успею.

Надежда Павловна бросила на них полный возмущения взгляд, но почему-то ничего не сказала.

Биология

Вот уж в чём Тихонов был вполне уверен, так это в своём знании биологии. Он не только всегда слушал Евдолину Парисовну, но и вообще интересовался популярной литературой на эту тему. Теперь, когда пришла пора внутреннего экзамена, он ощущал себя на подъёме и уверенно, в отличие от Бубнова, Батонова, Стаханова и прочих бестолочей.

О, это прекрасное чувство собственной полноценности и силы! Под его воздействием всё сразу меняется: жалкого закомплексованного троечника оно способно превратить в могучего отличника, гадкого утёнка в лебедя, чудовище в красавицу…

– Тихон, опять ты загоняешься, – прервал его Денисов. – Красавица и чудовище – два совершенно разных персонажа. Чудовище потом превратилось в нормального мужика, но никак не в красавицу.

– Дэн, да знаю я, но так намного драматичнее!

– Не уверен, мне кажется, ты привносишь лесбийский элемент.

Утро было ясное и тихое. В такое утро кажется, что большая часть города ещё погружена в сон и поэтому происходящее не совсем реально – как будто на границе между явью и сновидением. Солнечный свет, падающий в окна, застыл колоннами, время остановилось, и только по-утреннему помятые ученики своими движениями разрушают иллюзию безвременья. Да ещё ползущие в лучах пылинки.

Евдолина Парисовна решила проводить экзамен в форме обычного урока. Она стала задавать вопросы по предмету, предоставляя отвечать первым тем, кто тянет руку. После каждого её вопроса Тихонов тянул руку. Иногда она кивала ему, и он отвечал, всякий раз, как ему казалось, очень хорошо. Не было ни одного вопроса, на который он не смог бы ответить. Она выслушивала его, как и других, молча, потом снова обращалась к классу.

Он отвечал три раза. Больше только Арсеньев, и некоторые девочки. Денисову дали слово один раз – но он и поднял руку только однажды.

Одноклассников Тихонов слушал с иронией. Их ответы были банальны, всё, что они говорили, было почерпнуто исключительно из учебника. Он же, помимо этого, сообщал ещё и новые сведения, которые никто из учеников не знал. Не знала даже, как он подозревал, и учительница. В общем, было ясно, что он отвечает лучше всех, это подтверждалось и реакцией класса.

Показатель успеха – взгляды девочек. Уж когда молодой человек производит впечатление, блистает умом, то девушки, если, конечно, они ещё не испорчены, не умеют этого скрыть. Они смотрят прямо и открыто на этого молодого человека, и в глазах их написан живой интерес. Только Гришина глядела в окно, но оно и понятно, не могла же она позволить себе быть для него одной из многих.

Перед самым звонком Евдолина Парисовна заявила, что сейчас же и сообщит оценки. Она стала перечислять учеников по алфавиту. Первый Арсеньев. Пять. Кто бы сомневался! Дальше пошли тройки, и очень редкие четвёрки. И не удивительно, большинство отвечало какую-то чушь, а некоторые вроде Стаханова вовсе молчали, и для них тройка – это подарок.

У Гришиной и Денисова четыре. Тоже заслуженно, спору нет. У Ступаковой пять. Вообще не ясно почему. Она, конечно, отличница, но в данном случае промямлила нечто невнятное. Так, сейчас будет он.

– Тихонов, – сказала Евдолина Парисовна, – три.