Зачем учить математику

Тихонов не поверил своим ушам. В классе послышался удивлённый шёпот.

– Извините, – громко спросил Тихонов, – вы уверены?

– Я же сказала, – не взглянув на него, ответила она, – три. Молодец, выкрутился на троечку!

И пошла перечислять дальше.

Тихонов сидел совершенно раздавленный, не понимая, как такое могло произойти. И эта возмутительная фраза про «выкрутился на троечку»?..

Он покидал класс в самом чёрном настроении.

– Тихонов! – к нему подошёл Титяев. Он дружелюбно улыбался.

– Чего тебе, Титяй? – хмуро буркнул Тихонов.

– Не расстраивайся. Во-первых, Евдолина Парисовна плохо слышит, и я уверен, она почти ничего не поняла из того, что ты говорил. Так что все ответы для неё одинаковые!

– А во-вторых?

– А во-вторых, тебя вся школа считает последним раздолбаем. Никто же не верит, что ты способен на большее.

Русский язык

Надежда Павловна задала на дом сочинение и сказала, что оценка за него и будет итоговой. С русским дело обстояло сложнее, итог складывался из результатов всех четвертей.

– Дорогие ребята! – сказала она в начале урока, – я хочу поздравить вас с окончанием учебного года и началом весны! Нам было непросто, нам было тяжело, мы пережили зиму, но вот теперь – выгляните только в окно!

Тихонов вместе с другими выглянул. Да, в самом деле пришла весна, а точнее даже лето – до того всё стало ярким и зелёным.

– Странная она, – шепнул Денисов. – «Мы пережили зиму». Как будто в блокадном Ленинграде.

– Да. Поэтичная натура, – кивнул Тихонов.

– А, по-моему, она просто дура, – пробормотал Серёгин.

Надежда Павловна молча глядела в окно. Минуту, две, три. Глаза увлажнились, грудь высоко вздымалась, как будто ею овладело сильное волнение. Наконец она глубоко вздохнула, и чуть печально улыбнулась ученикам.

– Всегда приходит весна! Точно так же, как и всегда восходит солнце!

– Надежда Павловна, – сказал Серёгин, – может, вы уже сообщите нам оценки? А то мы все волнуемся… Знаете, с двойбанами и весна не в радость…

Надежда Павловна взяла с парты кипу тетрадей, и стала называть оценки, возвращая каждому его сочинение. Троек было мало: как обычно, у Стаханова, Рыбенко, Серёгина и Бубнова с Батоновым. У остальных четверки, и только у Арсеньева и некоторых девочек – пять. Тихонов назван не был.

– Надежда Павловна, – поднял он руку, – а моё сочинение? Я же сдавал…

Надежда Павловна растерялась. Она посмотрела на свой стол, заглянула в сумку, но сочинения нигде не было.

– Кажется, дома забыла… – честно призналась она. – Извини, похоже, оно так и останется на лето у меня. Но тебе, конечно же, пять! Зато летом я смогу читать его подругам, сидя на жаркой веранде с белым вином!

– И отгонять им мух, – тихо добавил Массажин.

Тихонов понял, что его сочинение она, видимо, вообще не читала. Но ладно, пять так пять.

По русскому дела обстояли хуже. Три.

После окончания урока он, дождавшись, когда другие ученики уйдут, подошёл к ней. Она сидела за своим столом, серьёзная и погружённая в дела, весь весенний романтизм из неё как будто улетучился.

– Надежда Павловна, – робко обратился он.

– Да, Лёша? – она подняла голову.

– Надежда Павловна, а тройку по русскому никак нельзя исправить?

Она полистала журнал, и твёрдо сказала:

– Алексей, если честно, у тебя выходит два. Половину диктантов ты не написал, домашнюю работу не делал, в классе бездельничал. Я уж на три-то натянула только из-за уважения к твоим литературным талантам!

– Ясно, – вздохнул Тихонов. – Жаль!

И поплёлся к выходу.

Физика

– Алексей, ты, похоже, вообще ничего по физике не знаешь, – с улыбкой развела руками Анна Александровна. – Думаешь, я не в курсе, что ты все контрольные либо у Василькова, либо у Денисова списал?

– Анна Санна, так физика ж, – он потёр лоб, – сложная вещь…

– Ну скажи мне, чего сложного в законах движения Ньютона?

– Если бы он их знал, – усмехнулся Арсеньев.

– Что же мне тебе ставить?

Тихонов нахмурился и опустил голову.

– А ведь ты умный парень! Ну чего тебе стоило взять и выучить всё к экзамену? Да я бы тебе с радостью пять за год поставила! Скажи честно, ведь знал же, что надо готовиться?

– Эх, Анна Санна, знал…

– Ну а что не готовился?

– Лень, Анна Санна.

– Благодарю за честность! – удивилась она. – Мне ещё никто так не признавался.

Из окна веяло теплом, по подоконнику ползла отогретая майским солнцем букашка. Наверное, подумал Тихонов, для неё этот подоконник – как пустыня Сахара. Вон и трещины на нем – провалы, вон чёта вздулось – так это дюны. А горшок с цветком оазис. Но, мелкая, не знает куда надо, ползёт не в ту сторону.

– Скажи, Лёша, тебе в физике хоть что-то интересно?

– Да, – ответил он. – Прочитал недавно про циклическую модель Вселенной.

– Очень любопытно! И о чём же там?

– Ну… – Тихонов задумчиво посмотрел вдаль. – Там такая идея, что рано или поздно всё в мире распадётся на элементарные частицы, и ничего, кроме них, в пространстве не будет. Как бы газ, равномерно заполняющий сосуд. Ничего не будет больше во Вселенной, ни людей, ни деревьев, ни планет, ни звёзд. Только частицы.