Заданное значение судьбы

— Ты хороший воин — я видел, как ты бился на берегу реки, — и достойный вождь. Но ты никогда не будешь великим вождём, каким была Серпента. Власть требует жестокости — у тебя её нет, русич. Нет, есть, но её мало — слишком мало.

С этими словами он повернулся и вышел.

Люди-индиго умели говорить друг другу правду в глаза — какой смысл таиться, если собеседник может ненароком прочесть твои приоткрытые мысли?

— Гхм, — прокашлялся Всеслав, когда дверь за Робертом автоматически закрылась. — И что же такого тайного ты хотела мне сказать?

— Во-первых, — деловито начала Нэнси, — Канада.

— Канада?

— Канадские леса. Там укрылось немало ньюменов, спасавшихся от преследований. Это наши собратья и твои союзники, вождь Всеслав, — они могут стать твоими союзникам, если с ними поговорить. И с ними поговорю я — они меня знают. Я полечу в Канаду и найду укрывшихся там «истинных новых людей». А затем — может быть, нам удастся найти подход и к тем ньюменам, которые перешли на сторону лорда-протектора. Почему нет? Мы ведь тоже были сторонниками генерала Блада, а теперь мы с тобой, вождь.

— Дельная мысль… — задумчиво проговорил ведун, с уважением глядя на девушку. — Что ж, действуй. Роберт нужен мне на юге, но я дам тебе в помощь пару моих людей — из лучших. Добрыню, например, или…

— Не надо, — Нэнси покачала коротко стриженой головой. Девушки ньюменов не любили длинных причёсок — волосы могут быть помехой в бою. — Я справлюсь сама. Одной мне будет даже легче — меньше ненужного внимания.

— Как знаешь. Но зачем тебе понадобилось говорить об этом с глазу на глаз? Это что, секрет от Роберта и других?

— Это — не секрет. Секрет другое, которое во-вторых.

Она встала, обошла стол и наклонилась к Всеславу — так, что ведун отчётливо увидел её загадочно мерцающие глаза.

— Я хочу тебя, вождь, — без обиняков заявила Нэнси, — хочу здесь и сейчас. Я захотела тебя ещё тогда, у реки. Я видела, как ты рубил гремлинов, и подумала: «Этот воин наверняка так же яростен в любви, как и в сече. И я обязательно отведаю его любви». Возьми меня — я с тех пор не нахожу себе места, вождь… Я полетела в эту страну за тобой — только за тобой…

Девушка раскрыла молнию на своём тёмном глухом комбинезоне — тревожное время не позволяло носить наряды — и перетекла-присела на колени ведуна так, что её обнажённая грудь оказалась на расстоянии ладони от лица русича. От тела Нэнси исходил тонкий аромат молодой и здоровой женщины, жаждущей любви, и Всеслав почувствовал, как у него начала кружиться голова. Вождь Ищущих Ответы сжал талию ньюменки, силясь удержать Нэнси на расстоянии, хотя ему очень захотелось коснуться губами её вызывающе вздёрнутых сосков.

— Послушай, — пробормотал он, пытаясь найти подходящие слова, — у тебя же есть Роберт. Он ждёт тебя, а ты…

— Ну и что? У нас, ньюменов, свобода любви и свобода выбора — я ведь не возражала, когда Роб тискал молоденьких орт по закоулками Катакомб. Мы новые люди, и мораль у нас тоже новая. Мы самодостаточны, и мы все — и мужчины, и женщины, — ищем тех, кто станет нашей второй половинкой. А всё остальное — неважно… — голос Нэнси упал до шуршащего шёпота. — Возьми меня, мой вождь… Возьми…

— Но у меня уже есть моя вторая половинка! — Всеславу удалось сдержаться, хотя это было не легче, чем схватиться врукопашную с десятком чёрных индиго.

— Твоя жена далеко, — шёпот девушки завораживал, — а я рядом — вот она я…

Наташа действительно была далеко — в Новосибирске, где дочь Диего руководила новым центром для детей-индиго. Там было безопаснее, чем в столице, и к тому же работа с детьми с головой захватила молодую ведунью — она чувствовала себя на своём месте.

— Она не узнает… — шептала Нэнси, прижимаясь к Всеславу. — И никто не узнает…

«Ты мужик или колода деревянная? — мелькнуло в голове русича. — Девка сама под тебя подкладывается, а ты… Да завали её, и всё — делов-то! Жалеть ведь потом будешь…»

Похоже, Нэнси перехватила его мысль — на её лице появилась торжествующая улыбка победительницы. Она по-змеиному ловко выскользнула из комбинезона, словно цветок из тугого бутона, непостижимым образом умудрившись при этом освободиться от всей прочей одежды, и торопливо зашарила подрагивающими от желания пальцами по комбинезону Всеслава, расстёгивая на нём «молнию».

— Возьми меня…

— Нет, — резко сказал вождь ведунов, мягко, но непреклонно отстраняя ньюменку. — Нет, Нэнси. Ты красива, и я даже хочу тебя — ты и сама это знаешь. Но у меня есть Наташа — неважно, что она далеко, важно, что она есть. Я нашёл свою половинку — желаю тебе найти свою.

Глаза девушки зло сверкнули. Она соскочила на пол и оделась едва ли не быстрее, чем разделась. Всеслав видел её полыхающую ауру, однако Нэнси тоже была индиго, и тоже умела держать себя в руках. И лицо её было бесстрастным, а голос спокойным, когда она, направляясь к двери, бросила небрежно и холодно: