Глеб в бессчетный раз делал круги по коридорам, думая о Епифании, и наряду с негой его душила злоба. Судьба подарила ему именно то, о чем он так давно мечтал, но упаковала свой подарок в слишком жесткую обертку. Рай, где не дают уединиться, – испытание весьма утонченного садиста. Поэтому нужно бежать отсюда. И бежать с ней вместе. Потому что рай без нее – не рай, как и ад с ней – не ад. А посему более его в этом раю ничто уже не интересовало.
Еще вчера Глебу казалось, что бежать отсюда весьма непросто. Еще накануне он тщательно обследовал окрестности под недовольное ворчание Фоки Фокича, постоянно бубнящего, что он занимается совсем не тем, чем следовало бы заниматься в этом райском уголке, что пора уже бросить все глупости и подумать о душе, о вечной жизни, о блаженстве – и так далее и тому подобное.
Однако у Глеба все эти разумные доводы вызывали лишь досаду и раздражение. Он готов был отдать всю вечность за мгновение блаженства с Епифанией, блаженства, заключающегося даже не в обладании – в обмене взглядами без свидетелей.
Но теперь он весело шел по коридору воистину бесконечной гостиницы, все еще никак не умея выскочить из замкнутого круга своих мыслей, но уже не обращая внимания на эхо шагов за спиной. Он представлял, как сейчас придет к ней и расскажет, невзирая ни на каких телохранителей, будто их и нет вовсе, способ, каким они исчезнут отсюда. Просто прошепчет ей на ухо… Просто прикоснется губами к виссону джеллабы, там, где поднимается беззащитно-трогательный бугорок…
Вдруг в дальнем конце коридора, куда он и направлялся, Глеб увидел нечто необычное, можно сказать, выходящее вон из привычно заведенного порядка этих мест. У полуотворенной двери какой-то очередной комнаты – что уже само по себе было неслыханно! – в совершенно неприемлемой коротенькой бирюзовой юбочке и в кокетливой бирюзовой же маечке стояла не-обыкновенно красивая девушка. У Глеба захватило дух от неожиданности, и он по инерции продолжал приближаться к этому волшебному видению, не отрывая глаз и моля неизвестно кого, чтобы дверь не за-хлопнулась до того, как он подойдет.