Загадка и магия Лили Брик

В 1926 году ни Лиля, ни Маяковский за границу не поехали. Возможно, не было повода. Хотя повод-то был… Бенгт Янгфельдт полагает, что Маяковский, предварительно договорившись с Элли Джонс о встрече во Франции — с ней и с ребенком, — просто воздержался от обременительного свидания: никакой тяги к новорожденной дочери, и будущее с непреложностью это докажет, у него не было. Весьма вероятно… И вот что еще вероятно: не было денег. Но главное — исключительно важные перемены в жизни Лили и Маяковского требовали какой-то внутренней сосредоточенности и душевного успокоения. Маяковский стремился не оставаться в Москве — этот год чрезвычайно насыщен его поездками по Союзу с огромным количеством выступлений в разных городах, неизменно сопровождавшихся шумным успехом.

Летом на короткое время их пути снова пересеклись. Предварительно договорившись, они встретились в Крыму, в курортном поселке Чаир, на берегу Черного моря. Имя поселка, которое вскоре затмили другие, более громкие курортные имена, было тогда на слуху: во всех ресторанах и на всех эстрадных площадках распевали популярный романс «В парке Чаир распускаются розы…». Среди роз и кипарисов около двух недель и провели вместе две пары: Лиля с Краснощековым и Маяковский, который тут же, в Чаире, познакомился с молодой харьковской студенткой Наташей Хмельницкой и начал за ней ухаживать на виду у всех. В том числе — и у Лили. Лиля не только не препятствовала этому тривиальному курортному роману — скорее поощряла его: с первой же минуты она безошибочно определила, что чем-то серьезным здесь и не пахнет…

Пытаясь найти для себя какое-то занятие (просто ездить и просто влюбляться — это уже приелось), Лиля поступила на неоплачиваемую работу в канцелярию Общества землеустройста еврейских трудящихся (ОЗЕТ), которое было тогда одержимо созданием еврейских колоний (позже — колхозов) в степной части Крыма. Маяковский уже был членом ОЗЕТа, носил его значок, посвятил «товарищам из ОЗЕТа» стихотворение «Еврей». Он прочел его на большом литературном вечере в Колонном зале Дома союзов «Писатели народов СССР — ОЗЕТу». По сценарию Виктора Шкловского режиссер Абрам Роом снял документальный фильм «Евреи на земле», титры к которому написал Маяковский, а Лиля работала какое-то время на съемках в качестве ассистента режиссера. Ее поездке в Чаир предшествовало посещение еврейских колоний в западной части Крымского полуострова, возле Евпатории, которые показались ей «ослепительно интересными». Много позже, когда Сталин приступит к решению на свой лад пресловутого «еврейского вопроса», от этих колоний не останется и следа, а о членстве Маяковского в ОЗЕТе не вспомнит ни один его биограф (в «Хронике жизни и деятельности», написанной В. А. Катаняном, есть лишь упоминание о чтении стихотворения в Колонном зале).

Краснощекова вновь допустили к прежней работе в наркомате финансов, и он, чтобы оправиться от затяжной и мучительной болезни, обострившейся в тюрьме, поехал в Крым набираться сил перед предстоящими ему служебными буднями. Но, в сущности, это было прощание с подходившей к концу любовной историей. Она и так уже длилась непомерно долго — по Лилиным меркам. Впереди маячила новая, и тоже, разумеется, кратковременная, любовь. Очередным объектом ее внезапно вспыхнувших чувств стал очень известный в ту пору кинорежиссер Лев Кулешов, активный лефовец, друг Маяковского и Осипа Брика.

Льву Владимировичу Кулешову, которого позже справедливо назовут патриархом советского кино, было тогда двадцать семь лет (Лиле — тридцать пять), он был му-хественно красив и поражал женшин не только талантом, но и привлекательной внешностью: серо-синие глаза, каштановые волосы, белозубая улыбка в сочетании с благородной спортивностью (он увлекался охотой, мотоциклом, пластикой движений) заставляли трепетать не только Лилино сердце…

К тому времени Кулешов успел уже стать знаменитостью после громкого успеха его эксцентрической кинокомедии «Необычайные приключения мистера Веста в стране большевиков» по сценарию другого лефовца Николая Асеева. До этого Кулешов был кинохудожником, фронтовым оператором, создал свой коллектив (нечто вроде экспериментальной киностудии), где ведущую роль играла его жена, актриса Александра Хохлова, снимавшаяся практически во всех его фильмах.

Хохлову отличали не только исключительный актерский талант, но и столь же исключительная наследственная интеллигентность. По отцовской линии она происходила из известнейшей в России семьи Боткиных (один брат был крупнейшим русским врачом-терапевтом, второй художником, третий писателем и критиком), по материнской — из семьи создателей Третьяковской галереи — самых знаменитых русских коллекционеров девятнадцатого века братьев Третьяковых. Возможно, именно ее корни и верность незыблемым традициям русской интеллигенции мешали ей принять чуждый всему ее существу «новый» образ жизни, который осуществляла на практике Лиля Брик.