Загадка «снежного человека». Современное состояние вопроса о реликтовых гоминоидах

Ослабление жесткой связи между ископаемыми антропологическими типами и археологическими культурами.

Признание в истории семейства гоминид кроме прямолинейной филогении также боковых ответвлений, не обязательно в дальнейшем влившихся в главное русло, т. е. слепых ветвей.

Неуклонное расширение хронологических (геологических) пределов, в которых констатируется одновременное обитание в разных районах земли (т. е. сосуществование) неандертальцев и людей современного типа.

Смена представления о сапиентации неандертальцев в конце их истории представлением о двойственном, полярном процессе: сапиентации одних, бестиализации других.

Остановимся в кратких словах на каждой из этих четырех тенденций современной научной мысли.

Что касается вопроса о том, насколько «прикреплен» тот или иной тип каменных орудий, скажем, леваллуа, раннее мустье, позднее мустье, в определенному антропологическому типу, то обобщение старых и новых данных, безусловно, расшатывает мнение о жесткой связи. Находки в одном слое и орудий и костных остатков, например, захоронений неандертальцев не кажутся сейчас неумолимым аргументом: неясен вопрос, хоронили ли членов данной группы или, может быть, убитых пришельцев, захваченных индивидов несхожего типа (Поршнев Б. Ф.

Проблемы возникновения человеческого общества и человеческой культуры // Вестник истории мировой культуры. М., 1958, № 2 (8), с. 25–44); в случаях каннибализма неясно, поедали ли своих или опять же чужаков. Но важнее прямые данные: скажем, со сходным ашельским инвентарем находят костные останки как археоантропов, так и палеоантропов, с поздне-мустьерским — как палеоантропов, так и неоантропов. Косвенно все это вообще ослабляет нашу привычную ассоциацию между анатомо-морфологической и археологической эволюцией. Становится менее пугающим аргумент: раз нет орудий, значит нет неандертальца.

Боковых слепых ветвей, не ведущих к Homo sapiens, в эволюции семейства гоминид сейчас известно немало. Напрасно сторонники старой схемы ищут ее спасения в гипотезе, что все эти побочные формы не зашли в тупик, а путем скрещивания, так сказать проселками, вернулись на столбовую дорогу антропогенеза. Как доказать, что такова была судьба всех ответвлений? Мы знаем лишь, что в антропогенезе было по-видимому три больших пучка разветвлений: из какой-то исходной формы образовалось много типов аветралопитецин; один из последних послужил исходной формой для многих типов питекантропин, а из последних один стал исходной формой для многих типов неандерталоидов (неандертальцев в широком смысле). Ничем нельзя доказать, что все они влились затем в единое русло. При этом гоминиды перестают выглядеть каким-то узко специализированным семейством, т. е. насчитывающим всего три вида без каких-либо подвидов и разновидностей, а приобретают черты богатого разветвлениями, не-специализированного семейства.

Особенно важна для проблемы реликтового гоминоида та тенденция в науке о неандертальцах, которая представлена преимущественно геологами (В. И. Громов) и фиксирует внимание на длительности сосуществования неандертальцев и современных людей в Евразии и Африке. Совершенно здраво подчеркивается, что новые разновидности некоторое время существуют не после вымирания своей исходной формы, но наряду с ней, — либо борясь с ней, либо размежевав с ней область распространения. Отдельные виды таких пережиточных, архаических форм иной раз на огромные периоды задерживаются в локальных районах с благоприятными условиями (например, фауна Австралии и т. п.). Палеонтологам эти пережившие время своего расцвета формы часто затрудняют датировку отложений. Точно так же обстоит дело с гоминидами.