Загадки истории. Маршалы и сподвижники Наполеона

И возможность осталась только возможностью, а молодой генерал был вынужден вернуться 13 октября 1797 года в Италию, куда в это время прибыл и Наполеон для встречи со своим эмиссаром. Тогда и произошел инцидент, навсегда воздвигнувший ледяную стену в отношениях Наполеона и Бернадота. А дело было так, по прибытии Жана Батиста попросили подождать некоторое время в приемной, отчего вспыльчивый гасконец пришел в негодование и разразился тирадой по поводу недопустимости подобного поведения по отношению к генералу. Слышавший все это Бонапарт вышел из своего кабинета и с притворно-ласковой улыбкой принес ему свои извинения за задержку. А потом, в процессе беседы, каверзными вопросами умело загнал неосведомленного Бернадота в угол, чем уязвил его самолюбие, показав, что тот просто выскочка и неуч. «Бонапарт с ученым видом знатока стал обсуждать особенности построения македонской фаланги и римского легиона. Не слишком сведущий в военной теории, Бернадот тут же сник. А выпускник двух военных учебных заведений, кадровый военный Наполеон Бонапарт, как бы не замечая созданной им самим неловкости, с упоением продолжал „копать в глубь“ каверзной для собеседника темы. Никто не знает, сколько времени маленький корсиканец „преподавал“ высшую военную науку хвастливому беарнцу», – пишет Я. Нересов. И далее отмечает такую примечательную деталь: «После того как Наполеон так „мягко и ласково“ поставил Бернадота на место, тот все понял и, забросив все, не только плотно засел за книги по военной истории, но после каждой прочитанной главы обязательно обсуждал ее со своими адъютантами. Бернадот был способным учеником».

Однако этот урок показательного тыканья носом в собственное невежество, преподанный Наполеоном, не только не понизил градус амбициозности Жана Батиста, а, напротив, еще больше утвердил его в высоком мнении о своих талантах. «Мысль о том, – пишет историк А. Егоров, – что он достоин лучшей участи, что ему по плечу „первые роли“, бередит душу темпераментного и упрямого гасконца. Он не прочь возглавить итальянскую армию, в крайнем случае – командовать дивизией в составе английской армии (официальное название армии, формировавшейся во Франции в конце 1797 – начале 1798 г. и якобы предназначенной действовать на Британских островах. Но на самом деле целью английской армии был Египет, а не Индия). Если для него, для его талантов нет достойного применения, ну что же: он уедет в деревню и, подобно Цинциннату, будет возделывать огород…»

Огород ему возделывать не пришлось, пока он оставался служить в итальянской армии. Но недолго. Большинство офицеров с недовольством и пренебрежением воспринимали и его самого, и его выходки. Особенно злило офицеров-республиканцев, когда он предложил обращаться друг к другу не гражданин, а «monsieur», что в переводе с французского означает «господин». На это сразу же отреагировал генерал Брюн, ярый республиканец, который вызвал Бернадота на дуэль. Наполеон, узнав об этом, тотчас же запретил этот поединок. «Только он был в состоянии понимать, что приближается время, когда вежливость будет уважаться более, чем фанатизм», – пишет по этому поводу Р. Делдерфилд.

Но не только это взволновало Бонапарта. Он всерьез был обеспокоен неуемной энергичностью и амбициозностью Жана Батиста. Он не хотел видеть рядом с собой такого человека, который в любое время мог стать его конкурентом на посту командующего итальянской армией. Чтобы отделаться от неуемного гасконца, Наполеон применил все свое умение убеждать, превознося перед членами Директории его дипломатические способности. Это в конце концов ему удалось, и те направили Бернадота в Австрию на должность дипломата. Узнав об этом, генерал вначале был не восторге от такой перспективы. В письме Директории он пишет: «Первое качество солдата – повиновение, не дает мне права проявлять нерешительность, но я боюсь, что на поприще дипломатии меня ожидают куда большие трудности, нежели те, с которыми я сталкивался в своей военной карьере». Но затем передумал и согласился с назначением.

Давая свое согласие, Бернадот, по словам биографа Данна-Паттисона, соблазнился перспективой прославиться теперь на политическом поприще, получив один из ответственных дипломатических постов, ибо «Вена была в то время полюсом, вокруг которого вращалась вся европейская политика…». Другой биограф будущего короля, Фредерик Масон, считает несколько иначе. По его мнению, Бернадота привлекло довольно значительное жалованье – 144 тысячи франков; и к тому же он сразу получал половину ежегодной суммы плюс 12 тысяч на дорожные расходы. Официальное назначение Жана Батиста состоялось 11 января 1798 года.