После возвращения из Танбриджа в Лондон мысли Гая метались в поисках нового направления расследования. Еще не приняв окончательных решений, он понял, что можно исключить из списка подозреваемых брата Флоренс Шор. Из полицейского участка Салливан позвонил в агентство трансатлантических перевозок и попросил прислать ему списки пассажиров, прибывших в Англию из Америки за последние три месяца, с ноября 1919 года. Их прислали пару дней назад, и имя Оффли Шора, как он и подозревал, не встретилось ни в одном из них. Насколько Гай понял, мистер Шор не успел прибыть даже к похоронам сестры.
Это означало только одно: Стюарт Хобкирк оставался главным подозреваемым. Единственным подозреваемым.
Необходимо было вызвать Хобкирка для допроса, но Салливан не мог сделать этого без разрешения суперинтенданта Джарвиса. Молодой человек оставил сообщение секретарю шефа с просьбой принять его и, присев за письменный стол, принялся пожевывать свой карандаш, возбужденно подергивая ногами.
— Может, перестанешь дергаться? — спросил его Гарри. — Некоторые тут, знаешь ли, пытаются спокойно почитать газету.
— Извини, — отозвался его друг, — мне никак не удается сосредоточиться.
— Мне тоже, но это никогда так не беспокоило меня, — фыркнув, бросил Конлон, после чего вернулся к просмотру результатов последних скачек.
Когда от сгрызенного карандаша остались жалкие ошметки, Гая вызвали к Джарвису. В кабинете стояла духота — шеф никогда не открывал окно, — и хотя еще не было и пяти вечера, молодой полицейский заметил, что начальник уже налил себе изрядную порцию виски. Дневная работа подошла к концу.
— Салливан, — суперинтендант пребывал в благодушном настроении, — чем вы можете помочь мне? — спросил он и хохотнул, сочтя, что весьма удачно пошутил.
Гай остановился перед столом шефа. Слышалось громкое тиканье часов, и он почувствовал, как за ушами у него потекли струйки пота. Если он не поторопится, то скоро запотеют и стекла очков.
— Сэр, у меня есть предложение по делу Флоренс Шор. По-моему, расследование может значительно продвинуться, — решился молодой человек.
— По-вашему? — Джарвис слегка выпрямился. — Каким это образом, интересно? Не припомню, чтобы я давал вам распоряжение заняться делом Шор. Если кто им еще и занимается, так это столичная полиция. Для нашего ведомства это дело закрыто. Неужели появились новые свидетели?
— Не совсем, сэр. — Гай из последних сил держался, сцепив руки за спиной, хотя ему очень хотелось смахнуть пот со лба.
Его босс напряженно молчал, ожидая продолжения.
— Есть один родственник, сэр. Мистер Стюарт Хобкирк. Он много получил по ее завещанию, — сообщил Салливан.
— Наряду с другими, если я правильно помню.
— Да, но она изменила завещание в его пользу в самом конце прошлого года, незадолго до смерти.
— Откуда вы это знаете? — Джарвис слегка приподнял брови.
Гай замялся. Он не мог сказать всю правду.
— Мне сообщил об этом адвокат мисс Шор.
— Продолжайте, — произнес шеф скорее приказным, чем одобрительным тоном.
— Похоже, что остальные родственники не слишком довольны, что он получил такое наследство. К примеру, родной брат мисс Шор. Это предполагает, что в ее делах произошли неожиданные изменения.
— Не обязательно, — возразил Джарвис. — Родственники всегда удивляются содержанию завещания, особенно когда обнаруживают, что им оставили меньше, чем они надеялись.
— Да, несомненно, сэр. Однако, сэр, у него к тому же весьма слабое алиби. Он изменил свои показания. Сначала заявил, что работал в студии, а когда его попросили назвать имена видевших его там людей, сказал, что занимался живописью один у себя дома.
— Понятно, — пробурчал начальник Гая, обхватив рукой стакан.
— Еще одна информация указывает, что… предположительно, между мистером Хобкирком и мисс Шор были романтические отношения.
— Переходите к сути дела, Салливан.
— Сэр, я полагаю, что на мисс Шор напали и ограбили не случайно. Полагаю, это сделал кто-то из ее знакомых. Если вы помните, на дознании патологоанатом сказал, что не выявил никаких признаков борьбы.
— Помню.
— Мне пришло в голову, сэр, что если б мисс Шор знала напавшего на нее, она и не подумала бы о какой-то борьбе. Они могли мило разговаривать до того, как ее совершенно неожиданно ударили. Если у них были близкие отношения, то это могло быть своего рода преступление страсти.
Некоторое время Джарвис хранил задумчивое молчание. Гай сдался и оттянул пальцами увлажнившийся воротник.
— Ясненько, — заговорил, наконец, суперинтендант. — Итак, поскольку вы
Привычная тень унижения накрыла молодого полицейского.
— Да, сэр, — ответил он так тихо, что его заглушила бы кабинетная мышь, грызущая свои же когти.