Заговор адмирала

— Они сунулись на Восток, устроили войну с Россией, чего Габсбурги никогда не допускали. «Дранг нах Остен» — это был лозунг, знакомый им, но имелась в виду не Москва. Для Австрии это всегда была Турция, Палестина. Это был лозунг Крестовых походов Средневековья, давно отживший своё, но немцы немного опоздали на общий пир и теперь проходят всё то же, что проходили мы, только на четыреста лет позже и в совершенно новых, куда более грозных условиях. Никогда, графиня, заметьте, никогда в истории Австро-Венгрии не было конфликта с Российской империей. Наоборот, следуя мудрому завету императрицы Марии Терезии, мы старалась поддерживать с русскими союзнические отношения, ведь в извечной борьбе с настоящим Востоком, с Турцией, с исламом, это было очень важно. Мы посылали их принцам портреты наших хорошеньких принцесс и с готовностью отправляли их самих в Петербург, если великие князья желали на них жениться. Только один раз по упрямству Франца Иосифа, излишне расположенного к своему германскому союзнику и растерявшему, возможно, по старости политическое чутье, мы столкнулись с Россией в серьезном конфликте. Это была Первая мировая война. И после этого крах постиг не только нас. Романовых тоже. Обе династии перестали существовать. А то, что теперь устроил фюрер, эта бойня губительна для всей Европы. Отступая из большевистской России, немцы тащат за собой в Европу красного дьявола, уже подчинившего себе бывшую империю Романовых, практически проглотившего её. С другой стороны наступают американцы. Их пренебрежение к европейским ценностям так же хорошо известно. Боюсь, со старой Европой будет покончено навсегда. Как бы ни закончилась война, нас ожидает совершенно иная жизнь, которая будет непохожа на прежнюю. Если мы, конечно, переживем все эти ужасные события.

Эстерхази снова сел в кресло и уронил голову на руки. Несколько минут он молчал, и Илона тоже молчала, глядя на собеседника. В комнате повисла тяжёлая тишина, но затем граф поднял голову.

— Что касается наших тайных союзников внутри рейха, они не бросают нас, — заметил он, успокоившись, — я имел сегодня встречу с одним из известных мне людей, которым Вальтер доверяет. Он передал мне информацию из Берлина, что премьер-министра Каллаи и графа Бетелена агенты гестапо намереваются арестовать. Я сразу же связался с ними. Каллаи по моей просьбе написал регенту письмо с просьбой об отставке и укрылся в посольстве Турции, где ему предоставили убежище. Граф Бетелен выехал из страны, пока это ещё возможно. Мы должны понимать, графиня, что его высокопревосходительство теперь постоянно будет находиться под неусыпным надзором гитлеровцев — с самого первого момента, как только вернется в Будапешт, — так что нам не стоит ожидать от него многого. Каждый свой шаг он должен будет согласовывать с этим самым уполномоченным рейха Вейзенмайером. Я считаю своим долгом, графиня, сказать вам, что вам надо приготовиться к тому, что они станут манипулировать вами и, возможно, даже решатся на то, чтобы шантажировать его высокопревосходительство судьбой внуков. Проявите стойкость. Лучше всего вам было бы покинуть страну, — осторожно предложил Эстерхази, но, видя, что Илона намеревается возразить, поспешно добавил: — Однако я понимаю, что вы не можете этого сделать. Его высокопревосходительство воспринял бы подобный отъезд как предательство, проявление слабости. Он бы никогда не простил вам бегства даже ради детей. И сам я остаюсь в Венгрии по той же причине. Мы должны пережить всё, что нам уготовано, вместе с его высокопревосходительством, а Бог пошлет помощь, я уверен…

В зеленую столовую вошла горничная, аккуратно прикрыв за собой дверь.

— Ваше сиятельство, простите, вас спрашивает внизу дама, — доложила она Илоне. — Я передала, что вы просили не беспокоить, но дама настаивает.

— Кто это? — Илона пожала плечами и недоуменно взглянула на Эстерхази. — Я никого не жду.

— Некая фрау Сэтерлэнд, — ответила горничная, взглянув на карточку, и испуганно добавила: — Она в немецкой форме, мадам.

— Фрау Сэтерлэнд?! — Илона резко встала.

Пяльцы упали на пол, но она даже не заметила.

— Я слышала сегодня это имя в госпитале, — объяснила графиня свое возмущение, повернувшись к Эстерхази. — Это уполномоченный рейхсфюрера по медицинской части. Они забирают у нас Корхаз, чтобы устроить там госпиталь войск СС.

Горничная продолжала стоять в дверях, ожидая указаний.

— Скажите, что я уже сплю, — велела ей Илона. — Я не хочу принимать этих оккупантов здесь, в доме императрицы Зизи. Здесь им нет места. Пусть останавливаются в гостинице, а завтра я встречусь с ними в госпитале.

Дверь за спиной горничной неожиданно открылась.

— Прошу простить меня за вторжение, графиня, — послышался женский голос, заставивший Илону вздрогнуть, а графа Эстерхази — встать и повернуться.