Заговор красного бонапарта

Тон рабочего был мягок и просителен, но твердые суровые глаза, казалось, приказывали. Чувствовалось, что он ни мало не сомневается в согласии группы молодежи принять его в свою компанию. Девушку удивили и просьба и ее тон. Но рабочий говорил вежливо и просто. Он не был, пьян, скромно, но прилично одет, очевидно, был человеком бывалым и прекрасным рассказчиком.

— Ну, что ж? — посоветовавшись взглядом с товарищами, весело ответила она. — Идем вместе — веселей будет!

Она шутливо отодвинула от себя комсомольца и просунула свою руку под руку рабочего.

— А как вас звать, товарищ-незнакомец?

Рабочий мягко высвободился, церемонно и шутливо снял свою старую кепку и важно поклонился.

— Позвольте уж по всей форме. Михаил Пенза. Мастер авиазавода. Сорок годов без малого. Беспартийный. Потомственный почетный пролетарий. Бабушка тоже признавала бы советскую власть, ежели бы дожила. Холост и никакого снисхождения не заслуживаю. Под судом и следствием не был, но наперед не ручаюсь… Хватит?

Веселые искорки блеснули в его темных глазах, остро смотревших из-под темных же, крылатых, широких бровей. Непокорная прядь черных волос упала на широкий лоб. Твердые, красивые, резкими углами вырезанные губы дрогнули в лукавой усмешке.

Девушке понравилось шутливое представление. Она весело рассмеялась и в свою очередь серьезно сказала мелодичным голосом:

— Хватит ли? Ну, навряд. А что вы, товарищ, делали до Великой французской революции? Ara! В молчанку играете? Так и запишем… Ха-ха-ха!.. Ну, да ладно. Теперь на скорую руку давайте и мы представимся. Это вот (она ткнула пальцем в веснушчатого комсомольца) — Петька Сорокин, наш будущий «генсек», светило марксизма. Из старых беспризорников, а теперь механик — готовится на Северный полюс лететь. По кличке: «товарищ наплевать» — «Полмаркса» — врал, что полтома «Капитала» одолел. Между нами говоря — конечно, врет! И вообще у него мозги малость набекрень — даже вранью «Правды» верит.

Черноволосый студент с усиками недовольно поморщился и тронул девушку за плечо. Та удивленно поглядела на него и поняла.

— Ах, вот что! Тебе, дорогушенька, везде сексоты чудятся? Ничего — не бойся! Наш новый приятель не таков — это я ясно чувствую!

Рабочий молчаливо улыбнулся и кивнул головой. Стараясь загладить неловкость, студент сказал:

— Ну, конечно, конечно! Хотя в наше время… Есть такой анекдот: смотрит один активист на себя в зеркало и сам себе говорит: «Уж я не знаю, кто именно, но кто-то из нас обоих… сексот…»

Приятели засмеялись. Потом девушка продолжала свои характеристики:

— Этот вот (она ласково провела рукой по стриженой голове коренастого паренька, от чего тот мгновенно вспыхнул) Николашенька Гвоздев, по прозванию «Ведмедик», за необычайную ловкость. Студент школы ОАХ [3]. Снайпер на ять. А этот(в голосе девушки прозвучало дружелюбное уважение, когда она показала на своего третьего спутника, стройного, задумчивого, смуглого юношу) Женька Полевой, поэт и художник, краса и гордость Вхутемаса [4]. Правдоискатель, за что и прозван — «К-у-у-удавышенебесходященский»… Но это, конечно, длинно, а потому его «д'Артаньяном» зовут — фехтует он, как Бог!

— Почему именно, «как Бог», — мягко запротестовал художник, — словно Бог фехтует? Вечно ты, Таня, что-нибудь преувеличишь!

Рабочий пожал руки своим новым знакомым и улыбаясь повернулся к девушке.

— Прекрасно. Ну, а вас-то кто мне представит?

— А я, — быстро отозвался Ведмедик. — Это наша вроде, как королева, Таня Смолина, из ГЦИФК'а [5]. Прозвища своего она не имеет, потому как никто не осмеливается. Стрельчиха и певунья: даже такого зверя из бездны, как Полмаркса, и то песенками приводит в лирику. Мы ее зовем по-разному…

— По-разному? — насмешливо прервал его комсомолец. — То-то ты ее «Танюренькой» зовешь. Эх ты, влюбленное рыло!

Багровая краска опять покрыла свежие щеки Ведмедика.

— Как это?.. Откуда ты взял? — А кто во сне проговаривается?

— Ах ты, сукин сын, — рассердился снайпер. — А сам-то ты разве по Тане не вздыхаешь? Нашел чем подзуживать: да у нас все в Таню врезавшись. А чего ты меня срамишь перед чужим человеком? Сволочь ты, а не товарищ после этого!

— Так это же правда!

— Ну, ну, — примирительно вмешался д'Артаньян. — «Не всякая правда, товарищи, правда!» — как ловко сказал Косарев [6]. Так что — не ругайтесь. А греха таить нечего — мы все и верно в нашу Таньку влюблены. Ничего не попишешь — «королева»…

— Да бросьте вы царапаться, ребята. Совсем заклевали бедного моего Ведмедика. Ведь все равно — ни в кого из вас я не влюблена и влюбляться не собираюсь. А так, по-хорошему, всех вас люблю. Хватит с вас и этого.

Девушка ласково улыбнулась смущенному приятелю и опять взяла рабочего под руку.

— Ладно. Официальная часть окончена. И будет вам шпильки пускать. А вы, товарищ… Пенза, называйте нас просто по именам или прозвищам. Идет?