Заговор «красных маршалов». Тухачевский против Сталина

Можно утверждать, что в разрешении геостратегической и геополитической проблемы, возникшей перед СССР, так называемой «военной тревоги 1935–1936 гг…», советское политическое руководство персонально, очень, если не главным образом, рассчитывало на Тухачевского как на ключевую политическую фигуру в оптимизации отношений с Западной Европой (будь то Англия, Франция или Германия). И Тухачевский вполне ясно осознавал свою политическую значимость в сложившейся ситуации. Соответствующее впечатление вынес от встречи с Тухачевским в феврале 1936 г. в Париже генерал М. Гамелен, передав его в своих мемуарах: «Он казался уверенным в себе и собственном влиянии»⁹⁹⁴.

23 января 1936 г., непосредственно перед отъездом в Лондон и Париж, Тухачевский был на приеме у Сталина, на котором присутствовали также Нарком Обороны СССР К.В. Ворошилов, Председатель СНК СССР В.М. Молотов, Нарком внутренних дел СССР Г.Г. Ягода, начальник Иностранного отдела ГУГБ НКВД А Слуцкий, зам. Наркома по иностранным делам СССР Н.Н. Крестинский. Следует обратить внимание на то, что на совещании не было 1-го заместителя Наркома Обороны СССР Я.Б. Гамарника, а также – ни одного из высших окружных командиров Красной армии (вроде Якира или Уборевича). Не было руководства военной разведки (С.П. Урицкого) и контрразведки (А.Х. Артузова). Состав участников совещания требует комментариев, которые, в определенной мере, приоткрывают основные направления деятельности Тухачевского.

Не считая Сталина и Тухачевского, отправлявшегося в заграничную поездку, а также Молотова и Ворошилова, самых доверенных соратников Сталина, присутствовал именно Крестинский, а не Нарком по иностранным делам СССР М.М. Литвинов. Прогермански настроенный Крестинский являлся главным специалистом по советско-германским отношениям. С 1921 и до 1929 г. он был советским полпредом в Германии, в силу чего располагал там, в частности в Берлине, весьма обширными и густыми официальными и неофициальными, в том числе личными связями. Это значило, что зарубежная «миссия» Тухачевского предполагала не только реализацию официальной цели визита – переговоры с политическими и военными представителями Англии и Франции, но и переговоры с представителями правящей политической и военной элиты Германии. В таком случае остановки Тухачевского в Берлине не были случайными или неожиданными для узкого круга советского руководства, включая прежде всего Сталина.

Присутствие на совещании руководителя НКВД Ягоды и начальника Иностранного отдела ГУГБ НКВД Слуцкого свидетельствовало о том, что в ходе своей «миссии» Тухачевскому предстояло действовать не только по официальным дипломатическим и военно-дипломатическим каналам, но и по неофициальным, конспиративным, контролируемым НКВД. Таким образом, всякого рода возможные контакты Тухачевского с лично знакомыми ему за рубежом лицами, очевидно, предполагались в ходе его «миссии». Судя по всему, Тухачевскому представлялась «carte blanche» на любые переговоры (официальные и неофициальные, легальные и нелегальные) с любым партнером, используя все возможные, в том числе и личные связи, включая контакты с представителями белого движения.

Расчет был на использование Тухачевским своих личных знакомств в русском белом зарубежье, чтобы с их помощью выйти на контакты с правительственными кругами Германии, с Гитлером.

…26 января 1936 г. Тухачевский вместе с Литвиновым прибыл в Лондон. Официальная цель визита – участие в похоронах английского короля Георга V: Литвинов представлял советское правительство, Тухачевский – Красную армию.

В британской политической и военной элите господствовало весьма скептичное отношение к советской военной элите, к руководству Красной армией. В отличие от германской военной и политической элиты, многие представители которой уже давно были знакомы с Ворошиловым, Тухачевским, Уборевичем и другими советскими «генералами» еще с начала 20х годов, в отличие от французской политической и военной элиты, представители которой достаточно много слышали от руководства русских эмигрантских кругов о Тухачевском, в британских политических и военных кругах практически ничего не знали о советском генералитете. Отношение к нему как к сброду «партизанских атаманов», храбрых, но малообразованных в военном отношении, сложившееся еще в пору гражданской войны, оставалось, в сущности, неизменным и к середине 30-х годов. «Лишь в феврале 1934 года, – вспоминал И.М. Майский, – когда общая атмосфера англо-советских отношений начала смягчаться, британское военное ведомство вынуждено было «пойти на уступки». Между СССР и Англией наконец было заключено соглашение об обмене представителями вооруженных сил. В конце 1934 или в начале 1935 года в Лондон прибыл первый военный атташе СССР Витовт Казимирович Путна. Человек талантливый и энергичный, он сразу принялся за дело. Но старые традиции постоянно давали себя знать: к советскому атташе относились настороженно»⁹⁹⁵.