Заговор «красных маршалов». Тухачевский против Сталина

Однако вернемся к воспоминаниям и впечатлениям Кагановича. «Я написал Сталину, – продолжал он свой рассказ о Якире. – Сталин мне прислал большое письмо, в котором писал: „Якира мы знаем. Фрунзе его особенно знает. И ручается за него. Я прошу вас не отказываться от него“»⁹⁷³.

По свидетельству Кагановича, когда возникло «дело Тухачевского» и Сталин поставил перед Кагановичем вопрос о доверии к Якиру, то Каганович напомнил ему это письмо, в котором Сталин настоял на назначении Якира на должность командующего Украинским военным округом, со ссылкой на то, что «Фрунзе за него ручается». Сталин признал свою причастность к столь высокому назначению весьма молодого Якира⁹⁷⁴

. Таким образом, за Якира поручился Фрунзе. Якир был, скорее всего, креатурой Фрунзе. Как и Фрунзе, Якир был «молдаванином». Этот фактор, похоже, играл определенную роль в назначениях, сделанных Фрунзе и в составе военачальников, близких к нему. Это относится к еще одному «молдаванину» – Г.И. Котовскому, его заместителю Н.Н. Криворучко. Однако Якир, как это видно из свидетельства Кагановича, пользовался полным доверием и Сталина. Это подтвердилось и четыре года спустя при решении вопроса о назначении нового начальника Политуправления Красной армии.

16 сентября 1929 г. Ворошилов отправил Сталину, отдыхавшему в Сочи, телеграмму следующего содержания: «Телеграфируй твое мнение о кандидатурах на пост начпура. Лично выдвигаю кандидатуры – Якира или Гамарника. Кое-кто называет фамилии Постышева и Картвелишвили. Вопрос необходимо разрешить скорее, так как создается нехорошее впечатление ввиду отсутствия заместительства Бубнову»⁹⁷⁵. Сталин, не называя определенную фамилию, ответил кратко, но ясно: «Можно назначить либо Якира, либо Гамарника. Остальные не подходят»⁹⁷⁶

. Иными словами, обе кандидатуры в равной мере были для Сталина подходящими, он вполне им доверял. Назначение Гамарника, очевидно, было обусловлено нежеланием Якира переходить на политработу. Он предпочитал быть профессиональным военачальником, командующим. Однако, будучи человеком, безусловно, способным, как военачальник он не пользовался, именно в военно-профессиональном отношении, авторитетом на уровне Тухачевского или Уборевича.

Самым авторитетным военным профессионалом считался Уборевич. Его знания в военно-профессиональной сфере, его навыки в воспитании и обучении войск ценили чрезвычайно высоко, «в рот ему смотрели»⁹⁷⁷, но «командный состав органически не мог выносить Уборевича, – откровенничал комдив Горячев, – он его просто ненавидел. Поэтому, очевидно, ему было тяжело иногда работать»⁹⁷⁸

. Это мнение подтвердил и «…Иван Панфилович (Белов), – свидетельствовал Петровский. – …даже говорил, что прямо ненавидит, не может равнодушно смотреть на Уборевича»⁹⁷⁹. Апанасенко, заместитель Уборевича в командовании БВО, добавил: «…С таким врагом, как Уборевич, мне страшно тяжело было жить и драться»⁹⁸⁰

. В том же духе, хотя и менее эмоционально высказался и Криворучко: «…Уборевич не пользовался большой симпатией среди начальствующего состава. действительно Уборевич никого не мог ввести в заблуждение…»⁹⁸¹.

Иероним Петрович Уборевич (1896–1937), литовский крестьянин из Ковенской губернии, благодаря свойствам характера и природным способностям, окончил Двинское реальное училище и поступил в Петербургский политехнический институт⁹⁸². За участие в бунте против полиции был отдан под суд. Бежал в Петроград, где был призван в армию и направлен в Константиновское артиллерийское училище. Весной 1916 г., после окончания училища, оказался младшим офицером в 15 м тяжелом артдивизионе подпоручиком. Затем – фронт, бои на Висле, в Румынии.

После февральской революции, в марте 1917 г., Уборевич оформил свое членство в большевистской партии. По собственному признанию, он в то время «точно оттенков большевизма, меньшевизма не знал», поэтому оказался связанным с большевизмом преимущественно эмоционально. В бурные дни и месяцы революции Уборевич, командир революционного полка, вел бои с румынами и австро-венграми. В феврале 1918 г., раненый, попал в плен, из которого, спустя полгода, бежал. Вскоре на Северном фронте Советской Республики он становится командиром артиллерийской батареи, затем командиром бригады. Его доблесть в боях была отмечена орденом Красного Знамени. Отмечен он был и в штабе интервентов. «Иероним Уборевич, 22 года, математический склад ума, специальность артиллерист», – так значилось в разведсводке. Вскоре он был назначен командиром 18-й стрелковой дивизии в составе 6-й армии.