Заговорщики в Кремле. От Андропова до Горбачева

Устраняя или ослабляя соперников, Андропов постепенно приобретал силу и влияние в Политбюро. Однако не в прямой конкуренции, а более простым, элементарным способом. По известной мысли Жан-Жака Руссо, всякое сообщество связывает себя общественным договором. После смерти Сталина, прервавшей смертоносные оргии по всей стране и на всех этажах партийного руководства, основой морального кодекса внутри хрущевского Политбюро стало неукоснительное исполнение всеми его членами заповеди “не убий“. Внутренний регламент в брежневском Политбюро строился на еще более демократических и товарищеских равных основаниях, потому что в отличие от хрущевского брежневское правление было лишено крайностей волюнтаризма.

Брежнев мог злоупотребить внешним, представительным обличьем власти, но все государственные решения принимались совместно членами Политбюро. Из правящей верхушки удалялись только те, кто проявлял политический волюнтаризм и идеологический радикализм. Однако и это происходило — по крайней мере, вплоть до 1977 года, пока в дело не вмешался Андропов, — не в результате личных интриг, заговоров или подкопа “под власть“. По брежневскому регламенту внутрипартийных связей вывод из Политбюро не сопровождался ни ссылкой, ни тюрьмой, ни — тем более — убийством. Наоборот, бывший коллега обеспечивался высокой пенсией, комфортабельной квартирой, почетной старостью, но — без государственных почестей на Красной площади у Кремлевской стены. Если же член Политбюро вел себя прилично и подчинялся общим правилам, то по взаимному договору, который действовал в течение четверти века и приобрел почти законодательную силу в брежневскую пору, ему гарантировались, обычно до самой смерти, прочность служебного статуса, невмешательство в его личную жизнь и, уж конечно, личная безопасность.

Андропов единственный, кто нарушил общественный договор, круговую поруку власти. И поскольку он совершил это тайно, не сообщив остальным членам Политбюро, они, все еще связанные договором, продолжали его выполнять и поэтому оказались совершенно беззащитны перед андроповскими интригами.

Глава седьмая

СОЮЗ С ВОЕННЫМИ И ЗАХВАТ АФГАНИСТАНА В РОЖДЕСТВО 1979 ГОДА

Секрет брежневского политического долголетия — 18 лет во главе партии и государства! — заключался в том, что в отличие от предшественника Хрущева власть ему была дороже идей: последними он легко жертвовал ради первой. Такова его политика до середины 70-х годов: победив политического противника персонально, он уступал ему идеологически, шел на компромисс с его направлением. Устраняя из Политбюро наиболее яростных сталинистов, Брежнев сам неуклонно поворачивал курс государственного корабля к сталинизму, но делал это более плавно, чем предлагали радикальные соперники. Поэтому “малые" контрперевороты первой половины его правления — приблизительно по одному в два-три года — становились одновременно постепенной внутренней трансформацией власти. Из “павших ангелов" трое как минимум настаивали на крутом повороте к сталинской эпохе: Александр Шелепин вычленил из нее для своей программы полицейскую модель, Дмитрий Полянский — шовинистическую, Петр Шелест — самодержавную.

К концу 70-х годов из семи членов Политбюро, которые 10 лет назад голосовали за ввод войск в Чехословакию, остался лишь один человек — Брежнев. Его отличие от изгнанных из Политбюро сталинистов было скорее ситуативное, чем идеологическое: ответственность власти сдерживала естественные наклонности, и бюрократ несколько придавил сталиниста. Легко представить, каким бы стал политический курс Советского Союза, если бы остальным в отличие от Брежнева бюрократизированным, безответственным сталинистам удалось удержаться в кремлевской верхушке. Однако победы центристов во главе с Брежневым над сталинистами оказались возможны только ввиду того, что они сами неуклонно сталинизировались. Такова парадоксальная природа подвижного компромисса в Кремле 70-х годов: правые экстремисты удалялись из правящей верхушки, зато правящая верхушка неукоснительно правела. Происходило как бы ее неизбежное перерождение: как при раковом заболевании, когда метостазы заменяют собой живые клетки, перерождалась клеточная ткань всего государственного организма. Победитель, победив, оказывался побежденным. Зато побежденный — побеждал.