Заговоры и борьба за власть. От Ленина до Хрущева

Большое внимание было уделено развитию Украины. Там за пятилетку ввели в строй 400 предприятий (в том числе Днепрогэс, Харьковский тракторный, Краматорский завод тяжелого машиностроения). Об этом тоже теперь не принято упоминать, возможно потому, что после отделения Украины от России ее экономический потенциал за десятилетие не только не вырос, хотя бы незначительно, а упал; и это при уже созданной в 30-е годы мощной производственной базе!

За первую «сталинскую» пятилетку, пусть даже недовыполненную, страна сделала мощный рывок вперед, и ее достижения стали очевидны и для советских трудящихся, и для тех многочисленных приезжих предпринимателей, журналистов, писателей, делегаций. И все это – на контрастном фоне экономического кризиса, обрушившегося на развитые индустриальные державы!

Как видим, основания для культа личности Сталина имелись вполне реальные. И это обстоятельство вызывало озлобление у его вpaгoв.

Надо сразу сказать, что культ смертного человека, доходящий до его обожествления, плох уже тем, что унижает других людей. Но если отвлечься от личности Сталина, то разве более обоснован культ царя, считающегося помазанником Божиим, или культ папы римского, претендующего на роль наместника Бога на Земле? В этом отношении у Сталина были очевидные преимущества: он сумел подняться от социальных низов до высшего поста благодаря личным качествам (и обстоятельствам, конечно) и страна под его руководством достигла необычайных успехов…

Впрочем, взлет культа личности Сталина приходится на более поздние сроки. А пока, в первой половине 30-х годов, несмотря на значительные достижения в социалистическом строительстве, вождю приходилось предпринимать немалые усилия для того, чтобы обеспечить единство партийного руководства и подготовить «интенсивность военного времени» посредством «строительства могучего индустриально развитого государства на социалистической, а не капиталистической основе».

Но чем ощутимей и неопровержимей становились успехи СССР на этом пути, чем выше поднимался авторитет Сталина, тем больше было оснований у его врагов перейти к террористическим формам борьбы. До первой половины 30-х годов оппозиция вполне резонно ожидала скорого краха генеральной линии Сталина: чем хуже, тем лучше. Но когда произошли перемены к лучшему, а трагический голод 1932–1933 годов был пережит страной без социальной катастрофы, надежд на стихийное устранение Сталина оставалось совсем мало. Нужны были радикальные меры.

Однако на «советских Брутов» был явный дефицит. Культ Сталина, в отличие от культа Цезаря, осуществляла не кучка его сторонников и сообщников. Он был если не всенародным, то поддерживался подавляющей частью общества, прежде всего ведущей в ту пору социальной группой – рабочим классом.

И что принесло бы убийство Сталина? Кроме почти неминуемой гибели убийц и их подстрекателей. А затем? Ведь большинство Политбюро оставалось бы сталинским, а его генеральная линия – неизменной. Ведь она была принята и одобрена всеми руководящими органами страны. Иначе пришлось бы признать, что весь курс на социалистическое строительство в одной стране, на индустриализацию, на выполнение очередного пятилетнего плана – весь этот курс ошибочен.

С.М. Киров имел все основания заявить в феврале 1933 года: «Сейчас всякое оппозиционное отклонение от генеральной линии нашей партии ведет гораздо дальше, чем в предшествующие годы… прямо и непосредственно ведет в лагерь контрреволюции».

Глава 3

На подъеме

И шестикратно я в сознаньи берегу,Свидетель медленный труда, борьбы и жатвы,Его огромный путь – через тайгуИ ленинский октябрь – до выполненной клятвы.

Уходят в даль людских голов бугры:Я уменьшаюсь там, меня уж не заметят,Но в книгах ласковых и в играх детворыВоскресну я сказать, что солнце светит.Правдивей правды нет, чем искренность бойца;

Для чести и любви, для доблести и сталиЕсть имя славное для сжатых губ чтеца —Его мы слышали и мы его застали.Осип Мандельштам, 1937

Крутой поворот

В последних строках приведенного выше эпиграфа ясно звучит названное имя – Сталин. Именно ему посвящена ода поэта. А ведь еще в 1933 году Мандельштам написал стихотворение, ставшее особенно популярным много позже, в период «перестройки»: