Заграница

Через минут десять Шпалин, выходя к Муратбаеву, опять предъявил дежурному на выходе своё удостоверение, а тот вновь внимательно всмотревшись в его содержание, позволил подполковнику выйти. Виктор Моисеевич вернул Муратбаеву его офицерское удостоверение с вложенным в него одноразовым пропуском и коротко распорядился:

– Пройдёте после меня!

Об этом можно было не предупреждать, так как за полчаса наблюдении лейтенант изучил порядок допуска в здание. Пока проходил впередистоящий офицер, и дежурным изучалось его удостоверение, следующий находился не в тамбуре, а снаружи. И только когда впередистоящий сотрудник проходил через входную дверь, следующий входил в тамбур, предъявлял дежурному для осмотра своё удостоверение.

Дежурный вновь изучал удостоверение Шпалина. Виктор Моисеевич прошёл в центр фойе и стал там ожидать Муратбаева. Мурат подал дежурному полученные от подполковника документы. Прапорщик внимательно изучил удостоверение, пропуск, сличил фото с оригиналом, сделал какие-то записи в журнале и после этого позволил лейтенанту пройти.

В одном из кабинетов подполковник Шпалин в течение получаса провёл индивидуальный инструктаж Муратбаева. В основе беседы лежало назидательное напутствие о соблюдении за границей, то есть в Польше высокой чести советского офицера-чекиста. Особо и долго старший офицер говорил о случаях, когда жена командированного военнослужащего, погрязнув за границей в вещизме, затягивала в то же «болото» и своего мужа. И всё это обычно заканчивалось неожиданным для них отзывом на родину с соответствующими выводами по офицеру и его семье. Семейные пары выезжали в такую командировку длительностью максимум в пять лет, а холостые – максимум на три года. И вообще, всё сводилось к тому, что поездку за границу надо было воспринимать как поощрение, которого достойны только лучшие советские люди, а в данном случае – лучшие военнослужащие. Такая заграничная служебная командировка на длительный срок подпадала в разряд лучшего блага, так как там – «за бугром», было лучше, чем на родине. Казалось это странным. Как это может быть на чужбине лучше, чем на родине. Но всё дело было в том, что получая направление для работы или службы за границей родины, советский человек попадал в разряд избранных. Кроме того там, за границей, даже пусть социалистической заграницей, советский гражданин попадал в изобилье материальных благ. Это изобилье сравнивалось с возможностями для советского человека на своей родине, где всё, даже еда, не говоря уже о бытовых вещах и одежде, были всегда в дефиците. А там во всём этом не было никакого дефицита, пожалуйста, покупай, да ещё и без очередей. В общем, получалось, что в Польше офицер, да и любой гражданин СССР получал двойной оклад, широкие материальные блага, какие хочешь «шмотки», прекрасные погодные условия – всё это называлось «Заграницей». Действовала формула: «Лучших – в лучшие условия, остальных – в привычные». Однако советский пропагандистский гигант повсеместно и твёрдо долбил о том, что СССР – это лучшая страна в мире с хорошими условиями для жизни работающих граждан страны и страна с прекрасным светлым будущим. Конечно, здесь может возникнуть естественный вопрос. Если наша страна лучшая в мире страна, то зачем же её лучших сынов и дочерей поощрять длительной командировкой в отстающие страны, то есть в худшие условия?

Подполковник Виктор Моисеевич Шпалин по окончанию своего инструктажа поинтересовался, нет ли у Муратбаева вопросов по предстоящей длительной служебной заграничной командировке. Вопросов не было. Он достал из сейфа два синих паспорта, на обложках которых было крупно и чётко написано «Служебный паспорт». Затем последовал краткий инструктаж и пояснение особенностей этих синих паспортов. Муратбаев расписался в специальном журнале за получение Служебных паспортов. В паспорте на внутренней стороне обложки не мелко было написано о том, что предъявителю настоящего паспорта организации и граждане должны оказывать всяческое содействие и беспрепятственно пропускать через государственную границу. В паспорте была фотография Мурата в гражданской одежде: в тёмном костюме и белой рубашке с галстуком. Фотокарточка была закреплена теснённой печатью 91-го консульского управления министерства иностранных дел СССР. На другой странице были аккуратно напечатаны данные владельца паспорта: фамилия, имя, отчество, дата рождения. Точно такой же синий паспорт был выписан на Миру.

После получения синих паспортов подполковник достал из того же сейфа записную книжку в коричневом переплёте, кажется, переплёт был в кожаном исполнении. Он полистал ту свою книжку, нашёл там нужную страничку, что-то там быстро вычитал. И, положив коричневую записную книжку на место в сейф, объявил Мурату:

– На территории Польши вы будете иметь псевдоним. Этот псевдоним должны знать только вы сами лично и мы, здесь в Москве. Вам присвоен псевдоним «япончик». Это не для разглашения. Вам это понятно?

– Всё понятно. Только зачем мне псевдоним?