Загубленная любовь

Спустя пару лет после выхода «Жить своей жизнью» я пошла на первый фильм с Катрин Денёв — «Шербургские зонтики» — мюзикл, в котором каждое слово, каждая фраза из диалогов положена на музыку. Весь сюжет этого фильма построен вокруг незапланированной беременности и крушения юношеских грёз. Мне понравились светлые яркие цвета и романтика «Шербургских зонтиков», но появление Денёв в «Дневной красавице», снятой сюрреалистом Луи Бунюэлем, было настоящим шагом вперёд. В этой ленте 1967 года Денёв играет женщину из высшего класса по имени Северина, которая нашла выход для своей склонности к садомазохизму: в дневное время она проводит несколько часов в фешенебельном парижском борделе. Работа проституткой очевидно даёт Северине возможность получать удовольствие и от секса с её богатым мужем, пуританином по духу; до чего он не подходит ей — просто немыслимо. Это фильм Бунюэля, а в его работах никогда нельзя уверенно сказать, где фантазия, а где реальность — поэтому вопрос о том, действительно ли Северина — респектабельная и обеспеченная домохозяйка — втайне работала проституткой, остаётся открытым. Скажем так: что меня по-настоящему притягивало в Северине, так это её воспитанность и аристократические манеры, позволявшие ей зарабатывать намного больше денег, чем любой другой женщине из того же заведения. Северина умела себя держать, хорошо одевалась, и все эти внешние проявления, вместе взятые, делали её необычайно притягательной для мужчин. Я по личному опыту знаю — всё это совершенно необходимо девушке, которая действительно хочет заиметь клиентуру высокого класса. Северина в «Дневной женщине» — блондинка, так что после этого фильма я вернулась к своему натуральному цвету волос и даже подчеркнула его кое-какими осветлителями.

Меня привлекало в этих фильмах не столько то, что они отражали мою собственную жизнь, сколько то, что они показывали мне роли, за которые я могла взяться для того, чтобы улучшить что-то в своей жизни. Я всегда думала о себе скорее как об актрисе, чем как о проститутке, даже несмотря на то, что лет сто тому назад эти два слова были практически синонимами. Очевидно, что когда я занимаюсь сексом с клиентом, я играю определённую роль в его бенефисе. Мне следовало притворяться перед каждым мужчиной, с которым я спала, что он физически очень привлекателен, и это было верхом абсурда, даже когда меня почти тошнило от секса со всеми ними, независимо от того, платили мне за это или нет. И вот, исполняя такие аллегорические роли, я непременно должна была стать архетипом того, что называется «женщина», и я всегда очень чётко отдаю себе отчет в том, как много путей, по которым можно проследить мои мотивы назад во времени, до понятия «истинная женщина», встречающегося в средневековых моралитэ. Мной наслаждались и меня отвергали именно как девку — потому что я разыгрывала стереотипы «шлюха с золотым сердцем» и «английская роза», становилась мадонной с фрески — и именно так оставалась одновременно желанной и в то же время в каком-то нездоровом смысле почти что непорочной в глазах моих клиентов. Ведь секс — это лишь то, что на поверхности, это не более, чем отыгрывание ролей, поэтому ты получаешь именно то, что видишь перед собой. И раз клиенты не знали ничего о моих долгих и тяжких усилиях по искоренению следов моего происхождения из среды шотландских рабочих — то для них я действительно была английской девушкой из среднего класса. В их глазах я была способна одновременно понимать и подавлять буржуазное двоение синдрома «Мадонна/Шлюха».