Загубленная любовь

У меня часто пытались выяснить с помощью самых разных уловок, как я начала работать проституткой — и я старалась как могла, чтобы давать именно те ответы, которые от меня хотели слышать. Иногда я рассказывала грустную историю о том, как в 1961-ом встретила парня якобы из высшего класса, который утверждал, что пишет книгу о наркотиках. Мол, он сказал мне, что хочет наблюдать за моей реакцией, когда я курю травку и закидываюсь колёсами, потому что это очень сильно продвинет вперёд его исследования. А на самом деле ему нужно было только подсадить меня, а потом использовать, потому что, как выяснилось, несмотря на то, что он закончил частную школу, единственное, что его интересовало — сутенёрство. Иногда же говорила правду. Что в шестнадцать лет приехала в Лондон и увидела в газете объявление, что кабаре-клуб «Генерал Гордон» устраивает конкурс для девушек в кордебалет. Я получила эту работу, а между обычными представлениями подрабатывала, составляя посетителям компанию за столом. Мне показалось забавным, когда мне предложили деньги за то, чтобы спать с парнями, которых я и так считала привлекательными — и постепенно это приятное времяпрепровождение превратилось в доходное занятие. А иногда я говорила то, что в тот момент проскакивало у меня в голове — но часто, обдумав позже эти одноразовые истории, я понимала, что брала их из какого-нибудь фильма. Я крайне редко утверждала, что никогда раньше этим не занималась, потому что в большинстве случаев это звучит неубедительно. Однако с Питером это получилось совершенно естественно, как следствие из вопроса о безопасности свиданий в отелях.

— Деньги имеют такое большое значение? — спросил Питер.

— Если бы я познакомилась с тобой до того, как это свидание было назначено, я всё равно захотела бы затащить тебя в постель, — Эти слова для меня были лишены всякого смысла, потому что я произносила их столько раз, что не упомнишь, но произносила я их по-прежнему с совершеннейшей убеждённостью.

— А если бы я тебе не понравился, деньги имели бы значение?

— Конечно.

— Почему?

— У меня много долгов. Мы с отцом повздорили из-за кое-каких пустяков, и он урезал мне содержание.

— Из-за чего вы поссорились?

— Из-за моего желания стать актрисой — он считает, что я просто свихнулась на сцене, что из-за этого и я, и наша семья выглядят низкопробно.

— А чем занимается твой отец?

— Торговыми операциями, он банкир.

— Он работает в Лондоне?

— Естественно — в Сити.

— А в каком банке?

— В частном. Названия я тебе не скажу. Голова у меня соображает, зато нет никакого желания ставить отца в неловкое положение.

— А ты берёшь уроки актерского мастерства?

— Да.

— Уже где-нибудь сыграла?

— Ничего серьёзного; я получила членство в «Эквити»[138], снялась в массовке в нескольких фильмах, но ничего существенного пока что не достигла.

Пока мы говорили, Питер положил руку на мою грудь. Я скользнула губами по его губам — мгновенный поцелуй. А потом встала и сняла свою «униформу». Если была возможность, я обязательно старалась избегать секса в костюме «крольчихи», потому что это была специальная одежда, и мне не хотелось, чтобы её попортил чрезмерно возбуждённый клиент. Я всё-таки работала по высшему разряду, поэтому не следовала обычному образу действий девушек с улицы, и за секс не раздеваясь всегда брала дополнительную плату. Раздевшись, я легла на кровать, а Питер взобрался на меня. В том, что последовало, не было никакой утончённости, да и закончилось всё уже через несколько минут. Меня уложили калачиком, и в такой позе я позволила Питеру войти в меня. После оргазма Питер откатился в сторону и тут же заснул — со спущенными до лодыжек штанами и всё ещё надетыми ботинками. Я стянула с него обувь и брюки. Одежду повесила на спинку стула, а грубые башмаки поставила возле кровати. Стащить с Питера рубашку я и не пробовала, просто укрыла его простынёй.

И пока я возилась с ним, устраивая его удобно, я думала обо всех тех ночах, когда я безумно скучала по Ллойду, потому что его не было, и я не могла подоткнуть ему одеяло. Годы шли и шли; сейчас моему сыну было уже восемь. Я хотела, да и сейчас хочу знать, как же он рос один. В начале семидесятых я ходила в агентство по усыновлениям, пыталась узнать хоть что-нибудь о судьбе Ллойда, но социальные работники почти ничего не говорили мне. Только что Ллойд счастлив, что живет в хорошей, дружной семье. Я очень хотела верить в это, но и глаза мои, и сердце ясно говорили, что это не так. Социальный работник, с которым я общалась, направил меня в клинику, где Ллойд родился, в попытке заставить меня пересмотреть свои чувства к нему. Я не считаю, что это хоть в чём-то помогло.