«Зайчик» и другие рассказы

Глянув в зеркало, он понял, как сильно ему повезло, что по дороге никто не встретился. Лицо было все забрызгано кровью.

– Ты что, на улицу ходил? Ты же знаешь, что нельзя.

– Я во дворе был. Совсем недолго.

Антон встал под душ. Он не мог поверить, что действительно танцевал на улице, что ел мясо, что…

Его вырвало.

Остаток вечера Оля просидела в его комнате, они почти не разговаривали, но были вместе впервые за последние несколько недель, и этого вполне хватало. Сестра рисовала в альбоме, а Антон со страхом поглядывал на окно, надеясь, что ночь никогда не настанет.

Наконец Олю забрали спать, вскоре родители выключили телевизор, и в доме сделалось тихо, только поскрипывали половицы и стены. Дом ведь был деревянный и, как говорил папа, живой.

Около двух часов ночи в окно постучали. Настойчиво, сильно, так, что задрожала оконная рама. Антон скатился с кровати и вместе с одеялом забился в угол. Стук не прекращался. Было удивительно, как этот звук, разносящийся, казалось, по всему дому, не разбудил родителей. Гость стучал и стучал с неумолимой яростью, и в конце концов Антон не выдержал. Он подошел к окну, отдернул штору и едва не закричал.

Да, это была Сова, но теперь она изменилась, один глаз отсутствовал, а в маске, если это была маска, зияли дыры, сквозь которые виднелось розовое мясо. Сова раскрыла клюв.

– Мы ждем тебя, Зайчик! – сказала она.

Антон увидел, как под маской движутся оголенные мускулы. Глядя в единственный немигающий глаз гостьи, он неожиданно для себя открыл окно и впустил ее.

Сова спрыгнула с подоконника, зашлепала по полу и стала теснить Антона к выходу. Он спустился вниз, открыл дверь кладовки, достал окровавленную куртку и, словно под конвоем, вышел в поле, где остальные звери ждали его.

Они походили на битые временем игрушки. Лиса стала тощей, наполовину облезлой, Медведь ползал по земле, волоча задние ноги, как наполовину раздавленный жук, рога у Козла были обломаны, и золотые блестки с них облетели.

– Видишь, что с нами стало, Зайчик! – сказала Птица, едва ворочая клювом. – Это ничего. Мы уйдем. Но будет зима, и мы вернемся.

– Его лицо! – прорычал Волк.

Козел, прихрамывая, подковылял к Антону и протянул ему маску. Та изображала морду зайца и сшита была из сваляной шерсти. Видно было, что маска очень старая, на ней едва-едва виднелись нарисованные нос и усы, а на щеке зияла дыра, стянутая толстыми нитями.

– Примерь! – велела Сова.

Антон поднес маску к лицу, но что-то в нем противилось этому.

Маска была отвратительна. Ужасна. Она еле заметно шевелилась между пальцами.

– Не можешь, – прошипела Лиса. – Я же говорила! Съедим его и уходим.

– Нет! После угощения он ее наденет! – Медведь подполз к Антону на передних лапах. – Сможешь ведь?

Антон кивнул.

– Тогда давайте начнем, – прорычал Волк.

Козел заиграл на флейте, только это больше не была мелодия – просто набор звуков, сыплющихся, как камни из ведра, и под это подобие музыки звери начали танцевать.

– Прыгай! – сказала Лиса.

Антон подпрыгнул.

– Еще! Еще! Еще!

Антон прыгал, а звери кружились вокруг. Лиса падала и поднималась, шерсть с нее сыпалась, как иглы с засохшей елки, Сова волочила крыло, Медведь ползал, и мокрый темный след оставался за ним на снегу. Не было больше экстаза, только нелепый, пугающий танец калек. Это длилось совсем недолго, вскоре обессиленные звери повалились на землю. Стоять остались лишь Антон и с усмешкой глядевший на него Козел.

– Попробуй теперь надеть лицо, – сказал Волк.

Антон понял, что все еще сжимает в руках маску. Он поднес ее к лицу. Ему почудилось, что между волокон шерсти ползают какие-то существа, вроде белых червей, которые только и ждут, чтобы впиться ему в кожу.

– Не может! – проскрипела Птица, поднимаясь из снега. – Зря мы ждем. Нужно уходить.

– Сначала угощение!

Лиса после нескольких неудачных попыток поднялась. Под рваной шкурой у нее просвечивали кости или, может, палки, которые были у нее вместо костей, челюсть отвисла набок.

– Где угощение, Зайчик?

– Да-да, угощение! – хором сказали остальные.

Антон долго не отвечал, раздумывая, а догонят ли они его, если он побежит.

– Я ничего не принес, простите.

Волк оскалился, кожа на его морде лопнула, и пасть с хрустом вытянулась, стала огромной. Никогда ни у одного волка, ни у одного живого существа не могло быть такой пасти.

В ужасе мальчик отступил назад, споткнулся обо что-то и повалился на спину. Он видел над собой глотку, заслоняющую небо и звезды, глотку, которая могла бы проглотить весь мир, если б захотела.

– Подождите! – прозвучал голос Козла. – Я не так все это помню. Потерпи немного, дорогой мой.

Волк замер, и долго висела тишина, в которой мальчик слышал только стук своего сердца.

А потом послышался голос:

– Тоша!

– Вот и угощение! – сказал Козел.

Антон почувствовал, что холод глубоко-глубоко проникает в него, до самого сердца, так что он никогда больше не сумеет отогреться.

– Оля, беги! – крикнул он.

– Тоша, с кем ты говоришь?