Закалённый сталью

Вторая лента тоже набита и уже снаряжается следующая. Слух так и не возвращается. К ним в окоп сползли два бойца. Один в красноармейской форме, другой в немецкой, попытались ему что-то сказать. Он жестами показал, что не слышит их и не понимает. И продолжил набивать ленту, глядя на них. Солдат в немецкой форме перекрестился, сказал что-то второму и выпрыгнул из окопа в направлении немцев, следом за ним последовал и его напарник. Гаврилов вскочил, чтобы узнать, зачем они поползли в ту сторону и увидеть, что происходит, но тяжелая рука пулеметчика придавила его ко дну окопа. Сема видел, что тот ему что-то говорит, но не различал звуков. Только слабо слышимые взрывы, будто где-то в отдалении… и звон, заполняющий собой все остальное звуковое пространство.

Очередная лента упала к ногам Гаврилова. Он поднял голову и увидел, что пулеметчик ранен в руку, рукав гимнастерки его уже пропитался кровью, да и перемещается он сильно пошатываясь. Новую ленту он заряжал в пулемет правой рукой, хотя было заметно, что это жутко неудобно и непривычно. Сема привстал и пригибаясь подскочил к нему, оттолкнул пулеметчика и дозарядил новую ленту. Буквально тут же получил ощутимый удар в бок. Иван что-то говорил ему и показывал на пустую ленту, лежащую на земле, а сам снова прижал приклад, прицелился и дал короткую очередь по противнику. Гаврилов украдкой посмотрел вниз. Буквально в ста пятидесяти метрах от их позиции стоял танк, ворочающий башней, немецкая пехота лежала, отстав от него еще на добрую сотню метров. Живые ли, убитые – непонятно. В двухстах метрах правее стоял еще один. И там тоже пехота залегла намного раньше. Сема плюхнулся на дно окопа, взял в руки ленту, и пальцы старательно стали выполнять уже привычную работу, загоняя патрон за патроном.

Очередная лента была набита. Сема повернул голову в сторону пулеметчика и увидел его лежащим на дне окопа. Пулемет так и стоял на бруствере, запрокинув ствол вверх. Гаврилов подбежал к лежащему пулеметчику, шепча про себя «Погоди, Вань, сейчас атаку отобьем и тобой займусь». Зарядил ленту в пулемет и только тогда выглянул из-за бруствера в сторону противника. У одного из танков была сбита гусеница. Неподалеку лежал тот самый солдат в немецкой форме, что еще недавно выпрыгнул из окопа. Значит, все-таки добрались… Второй танк медленно пятился назад. Фрицы отходили, кто-то отползал ногами вперед и давая короткие очереди по укреплениям, кто-то пытался спрятаться за броню оставшейся махины и уже там вставал в полный рост.

Сема прицелился. Замер, пытаясь выровнять дыхание. Дал длинную очередь, почти на пол-ленты. Один из отползавших немцев тут же обмяк. Попал практически сразу, остальные пули веером разошлись вокруг лежащего фрица. Приклад больно ударил в плечо. Да уж, это не винтовка. Рука чуть ли не мгновенно онемела. «Короткими. Короткими очередями!» – твердил себе Гаврилов, будто молитву. Снова прицелился. В этот раз очередь была значительно короче предыдущей. И снова попал. Еще один фриц остался лежать на склоне. Один из немцев вскочил и изо всех сил принялся бежать вниз, в спасительный лесок. За ним практически тут же начали вскакивать остальные. Сема дал очередь по убегавшим, добив ленту до конца. Новую заряжать не стал. Опустился к Ивану, пытаясь прощупать пульс. Живой. «Ураааа!» – раздалось правее по окопу, и тут же этот крик подхватили сзади, слева, казалось, со всех сторон. «Ураааа!» – что есть мочи хрипло закричал и Гаврилов, не сразу поняв, что слух вернулся.

– Привал! – громко скомандовал Авдеев и практически обессилев плюхнулся в грязь, не выбирая куда присесть.

Гаврилов посмотрел по сторонам и сказал впереди идущему бойцу:

– Давай, сюда, возле тропинки положим.

Импровизированные носилки, изготовленные из плащ-палатки и двух веток, опустили в грязный, практически растаявший сугроб. Сами плюхнулись рядом. Красноармеец, переносивший Ивана вместе с Семой, молча предложил немецкую папиросу. Гаврилов покачал головой, отказываясь.

Пулеметчик так и не приходил в себя. Много крови потерял.

После того, как атаку отразили, Кузнецов приказал всем раненым уходить в расположение полка. Троих, включая Ивана, несли на носилках. Остальные с трудом, но могли идти сами. Некоторые держась друг за друга. Гаврилов был одним из четверых, кому было приказано сопровождать раненых. Он хотел сказать командиру, что останется, но только поднял голову, как увидел взгляд Кузнецова, который не потерпел бы никаких возражений. Старлей сам был ранен в ногу и передвигался с огромным трудом, однако позиции покидать отказался. Было еще несколько человек, кто с ранениями оставался там, на высоте 175,1. Для себя Сема твердо решил, что, доставив раненых в расположение, тут же вернется назад. Немцы не прекратят попыток вернуть такую удачную точку под свой контроль. А там каждый человек был на счету. Восемнадцать бойцов оставалось. Не таким уж и длинным был этот счет.

Спустя час колонна раненых вышла на передовые позиции. К ним тут же подбежали несколько бойцов, перехватили носилки.

– Что там, мужики?