Закат христианства и торжество Христа

Увы, церковь не сделала выводов из допущенных ошибок: фактически крестовые походы во многом содействовали началу ее заката, падению в ней средневековых форм, натурального хозяйства, ослаблению феодальных связей и идеалов рыцарства, ускорению освобождения сервов и вилланов от крепостной зависимости, ослаблению религиозных предрассудков. Организованные церковью крестовые походы, хотя и не пошатнули папский престол, но способствовали приходу новых идей, расширению мира, развитию наук и искусств — то есть более быстрому развитию культуры, столь опасному для церкви. Можно с полным основанием считать, что авторитет римской церкви был сильно подорван неудачей тех стремлений и надежд, с которыми церковь повела Запад в крестовые походы.

Уже в наши дни великий поэт Томас Стернз Элиот скажет, что не жадность, разврат, предательство, зависть, безделье, обжорство, гордыня были причинами крестовых походов — они причина их неудач.

Инквизиция

История — это страшный сон, от которого хочется проснуться.

Д. Джойс

Огонь святой инквизиции горит в душе каждого дьявола.

В. Коняхин

Хотя первые христиане, испытав на себе жуткую жестокость римских императоров, отдавали приоритет принципу религиозной терпимости (здесь можно привести множество текстов Тертуллиана, святого Киприана, Лактанция, святого Гилария из Пуатье, святого Амвросия Миланского, Григория Низианзина), благочестивые идеи Константинова «Эдикта веротерпимости»[219]

просуществовали очень недолго. Уже в 316 г. тот же Константин издал эдикт, присуждавший донатистов к конфискации имущества.

Зародыши инквизиции можно обнаружить уже в первые века христианства — тогда в обязанности церковников входило разыскивать и исправлять заблуждения в вере. Впрочем, тогда епископский суд не отличался особой жестокостью, и самым сильным наказанием было отлучение от церкви. Но уже в 325 году Никейский собор грозил смертью всем последователям Ария, а в 353 году император Констанций издал закон против иноверцев, после чего, как из рога изобилия, посыпались ужасные законодательства Грациана, Валентина, Феодосия и Юстиниана, направленные против язычников, евреев и еретиков. В V веке лишь два Отца Церкви — Иоанн Златоуст на Востоке и Блаженный Августин на Западе — последовательно и в духе Христа категорически отвергали смертную казнь. Впрочем, это не воспрепятствовало Августину заложить основы инквизиционной идеологии — борьбы с людьми, выступавшими против церкви. С присущим ему экстатическим энтузиазмом он доказывал, что сам Бог требует кары для всех, восстававших против светской и церковной власти.

После признания христианства государственной религией Римской империи к церковным наказаниям присоединились гражданские. Угроза смертной казни по отношению к манихеям впервые прозвучала из уст Феодосия Великого в 382 г., а в 385 г. она была приведена в исполнение после осуждения присциллиан.

Папа Григорий I (590–604) считал абсолютно неприемлемой доктрину мирного сосуществования различных идеологий, что вело к нетерпимости по отношению к инакомыслящим единоверцам.

В капитуляриях Карла Великого (747–814) встречаются предписания, обязывающие епископов следить за нравами и правильным исповеданием веры в их епархиях, а на саксонских границах — искоренять языческие обычаи. В 844 г. Карл Лысый предписал епископам утверждать народ в вере посредством проповедей, расследовать и исправлять его заблуждения.

Впрочем, вплоть до Х века борьба христиан с еретиками не носила массового характера, каковой она приобрела с появлением катар. Начиная с Х-XI вв. церковь все охотнее обращается к насильственным мерам против еретиков, чем к средствам их увещания. Наиболее строгими наказаниями уже в ту пору были конфискация имущества и сожжение на костре.

Последний отголосок евангельской традиции милосердия мы обнаруживаем в письме люттихского епископа Вазона (1048): «Господь не хочет смерти грешника… Довольно костров! Не будем убивать мечом тех, кого наш Создатель и искупитель оставляет жить, чтобы они вырвались из пут демона…» Впрочем, призыв Вазона запоздал: в 1022 году король Роберт Благочестивый уже зажег первые инквизиторские костры в Орлеане.