Закат христианства и торжество Христа

И Иосиф Волоцкий, и епископ Евсевий, и московский митрополит Даниил учили, что «убийство Бога ради не есть убийство». Вполне в духе инквизиторства и иезуитства митрополит Даниил предлагал сеять вражду и раздоры среди противников церкви, дабы с ними легче было разделаться. Это называлось «богонаученным коварством». Даже язык Даниила пестрел отнюдь не христианскими понятиями: «совершенная ненависть», «божественная ревность», «праведная ярость», «беспощадность»… Нетрудно предсказать страшную судьбу «злохулительных еретиков» (среди них — Максима Грека, критиковавшего церковную знать и феодально-крепостнический быт церковных вотчин, и Матвея Башкина, считавшего русское рабство несовместимым с принципами истинного христианства).

Собор следовал за собором — и все превращались в люциферовы судилища лучших людей России. Требования кровавой расправы над церковными противниками отразились на русском законодательстве XVII в. В 1649 г. Земской собор в Москве принял законодательный акт «Соборное уложение», подписанный всеми участниками собора (в том числе «Освященным собором» — высшим духовенством, включая будущего патриарха Никона). Первая статья Уложения гласила:

Будет кто иноверцы, какие ни буди веры, или и русской человек, возложит хулу на Господа Бога и спаса нашего Иисуса Христа, или на рождышую его пречистую владычицу нашу Богородицу и приснодеву Марию, или на честный крест, или на святых его угодников, и про то сыскивати всякие сыски накрепко. Да будет сыщется про то допряма, и того богохульника обличив, казнити, сжечь.

Тогдашний глава русской церкви патриарх Иосиф написал царю послание (1649), в котором, ссылаясь на эту статью, просил Алексея Михайловича «смиловаться», именно — отдать на расправу патриарху протопопа Стефана. Тогда царь оказался менее кровожадным и патриарху в расправе отказал.

Здесь важно то, что сожжение по Уложению 1649 г. было одобрено православной церковью, тем самым взявшей на себя ответственность за последовавшие казни по этому Уложению. «В дальнейшем источники прямо говорят о том, что отношения церкви и государства развивались по схеме: заказчик — исполнитель». Пытки обвиняемых также производились по требованию духовных властей и иерархов. Схема русской инквизиции была та же: церковь заказывает жертву, власть исполняет заказ…

Австрийский дипломат фон Мейерберг, служивший в России с 1661-го по 1663 г., сообщал о правах патриархов: «…Судят всякие дела, относящиеся к духовенству, церковному послушанию и христианским нравам, и никогда не получают у царя отказа на просьбы об утверждении этих приговоров».

В России был свой «Молот ведьм» — «Камень веры» местоблюстителя патриаршего престола Стефана Яворского. В книге теоретически обоснована необходимость жесточайших гонений против «врагов» церкви. Осуждая тех, кто считал кровавый террор несовместимым с «кротостью церкви», русский инквизитор доказывал необходимость и «спасительность» смертной казни для противников, ссылаясь при этом на опыт католической инквизиции: «Опыт показывает, — писал он, — что многие еретики, как донатисты, манихеи, альбигойцы и пр., оружием истреблялись». Вослед католическим инквизиторам Стефан доказывал, что церковь, предавая еретиков смерти, заботится прежде всего о спасении их души: «Если праведно убивать человекоубийц, злодеев, чародеев, то тем более еретиков, которые паче разбойников душу убивают и в царстве мятеж всенародный творят».

С системой настоящего террора по отношению к церковным противникам и инакомыслящим можно познакомиться по сочинению «О России в царствование Алексея Михайловича», написанном дьяком Г. К. Котошихиным, жившем в XVII веке:

…А кого у них (в судах патриарха и церковных властей) за духовные дела… осудят на смерть, кто какую казнь заслужил, и они, из дела выписав приговор свой, посылают с теми осужденными людьми в царский суд, и по тому их приговору из царского суда велят казнить без задержания, кто чего достоин.

«Огненные палаты» на Руси называли «Разбойный приказом», «Сыскным приказом», «Тайной канцелярией», «Преображенским приказом» и др. В Разбойном приказе «жгли живого за богохульство… за волховство, за чернокнижие, за книжное преложение, кто учнет вновь толковать воровски против апостолов, пророков и св. отец с похулением». «Смертные казни женскому полу бывают: за богохульство… жгут живых; за чаровство… отсекают головы».