Закат на Босфоре

Горецкий оглядел убогую обстановку и задумался. Убийца встретился с сутенером где-то неподалеку отсюда и пришел с ним как клиент. Зачем? Чтобы, как оказалось, убить женщину. Сутенера он убил потом, когда тот, заподозрив неладное, бросился защищать свою девку. Если бы он хотел убить сутенера, он бы сделал это прямо на улице. Незачем было тащиться в этот вертеп. Значит, все дело в женщине. Но таких беспутных женщин болтается по улочкам Галаты несчетное множество. А наш убийца убил именно эту, а для этого пришлось пойти на двойное убийство. Разумеется, человеческой жизнью он не дорожит — одним убийством больше, одним меньше — ему не важно, но ведь был же определенный риск… Значит, ему нужно было убить именно эту женщину.

— Остались после нее какие-нибудь вещи? — спросил Горецкий хозяина.

— Вещи? — Хозяин совершенно искренне удивился. — У нее не было никаких вещей. Одежда… все было на ней, так и увезли труп… нет, у нее не было никаких вещей.

Керим грозно набросился на хозяина, но тот стоял на своем.

— Постой-ка, — нахмурился Горецкий, — переведи ему: я понимаю, что ничего ценного у нее быть не могло и ни в чем его не подозреваю, но разные мелочи, которых не может не быть у женщины, даже такой опустившейся как эта… расческа, помада…

Хозяин подумал немного, потом нехотя встал и вышел. Он долго рылся под прилавком в лавочке и вернулся, держа в руках маленький узелок.

Преодолевая брезгливость, Горецкий развернул несвежее полотно. Сломанная расческа, шпильки, тюбик дешевой помады, две баночки с румянами… еще маленький осколок зеркальца… да, вещей у нее, можно сказать, и не было. Нищая, опустившаяся русская беженка. Кому и за что понадобилось ее убивать?

Он еще раз оглядел вещи, которые были завернуты в серый от времени и грязи кусок полотна. Горецкий вздохнул и собрался уже уходить, как вдруг взгляд его упал на правый угол тряпки. Он схватил полотно, стряхнул с него баночки и шпильки, после чего аккуратно разложил его на столе. Полотно представляло собой прямоугольный кусок, в углу которого было вышито когда-то красными, а теперь бурыми нитками по-русски: «Пале-Рояль». Вышивка была самая простая — никаких там вензелей и виньеточек, самыми обычными стежками, на скорую руку.

— Это вещь ее? — спросил Горецкий.

Хозяин пожал плечами, что в данный момент означало утверждение. Горецкий достал из кармана маленький складной ножичек и аккуратно отрезал от полотна кусок с вышивкой. Затем он спрятал тряпицу в бумажник и вышел, кивнув хозяину. Керим с негодованием обвел глазами прилавок и тоже ушел, крикнув на прощание что-то обидное.

На улице полковник Горецкий огляделся и велел Кериму проводить его до «Звезды сераля» — отвратительного грязного кабака, возле которого неизвестный убийца зарезал две недели назад ротмистра Хренова, чем и положил начало страшной цепочке непонятных смертей. Когда пришли в указанное заведение, Горецкий с первого взгляда угадал в хозяине, назвавшемся Сулейманом-ибн-Мусой, одесского еврея Соломона Лапидуса и подумал, что скверное заведение следовало бы назвать не «Звезда сераля», а «Звезда Соломона». Он отпустил Керима погулять, посчитав, что услуги переводчика ему здесь не понадобятся.

Соломон Лапидус держался твердо, несмотря на расстройство, оттого что его янычарские усы и наголо обритый череп не помогли сойти за местного уроженца. Он ничего не знает, никого не видел, а если и убили здесь рядом какого-то ротмистра, то, во-первых, это было давно — кто же вспомнит подробности убийства, происшедшего чуть ли не месяц назад, — а во-вторых, у него, Соломона, забот хватает и в заведении. И совершенно непонятно, отчего это господин полковник решил, что его, Соломоново, заведение «Звезда сераля» имеет к происшедшему какое-то касательство? У него каждый день бывает множество русских офицеров, и, благодарение Аллаху — тут Соломон вспомнил, что Аллах все же не является его родным Богом, и воздержался призывать его в свидетели, — так вот, дела идут в заведении неплохо, и никто из господ офицеров не жаловался на качество подаваемых напитков и обслуживание…

— Вреш-шь! — неожиданно вклинился в бесконечный монолог Соломона черноволосый поручик в потрепанном френче. — Врешь, сволочь! Водка у тебя отвратительная, портянками пахнет! Это и Хренов говорил! Жаль, что мы тогда с ним твой вонючий кабак не разнесли!..

— Разрешите представиться, — повернулся к нему Горецкий, — Аркадий Петрович Горецкий. — Вы позволите присесть?

Поручик Шилишвили был не очень пьян в это относительно раннее время. Поэтому он сразу разглядел в Горецком начальство, хоть на английском френче и отсутствовали погоны. Поручик вскочил, переставил стул и пригласил садиться, после чего дал довольно подробные ответы по поводу последнего вечера, проведенного ротмистром Хреновым в этом кабаке. Все было как обычно, они пили, Хренов был очень недоволен жизнью, несмотря на то что в этот вечер у него были деньги.

— Откуда же он достал денег?