Захватывающий XVIII век. Революционеры, авантюристы, развратники и пуритане. Эпоха, навсегда изменившая мир

В 1754 году Руссо составил второй памфлет, в котором снова обрушился с критикой на просвещенных философов. По мнению Руссо, «злую природу» человека создает не он сам, а общество, в котором он живет. Первобытный человек для Руссо – это человек с простыми, добрыми и чистыми намерениями. Поскольку в древние времена люди понятия не имели, что такое плохо или хорошо, проблема кроется не в человеке, а в обществе. Не человек, а общество порождает зло и неравенство. Руссо верил в чувства и в «естественного человека», который следует инстинктам. Он отвергал рациональное общество, в котором правят только разум и наука: «Я хотел бы родиться в стране, где государем и народом руководило бы одно и то же желание, чтобы все движения механизма были направлены только на общее благо. […] Поэтому я хотел бы, чтобы никто внутри этого государства не мог притязать на статус выше закона и никто извне не мог диктовать ему свои условия. Ведь как бы ни было устроено правительство, если есть тот, кто не подчиняется закону, все остальные неизбежно оказываются в его власти. […] Я хотел бы найти страну, в которой законодательная власть принадлежала бы в равной степени всем гражданам: кто лучше, чем они, знает, как следует жить вместе в одном и том же обществе?»

Свобода личности для Руссо стояла многократно выше конкурентного индивидуализма, который исповедовали просвещенные философы.

Основные положения своей теории Руссо изложил в книге «Эмиль, или О воспитании», опубликованной десятилетие спустя. По мнению Руссо, современное общество не только не способствовало развитию человеческой доброты, но лишь портило ее. Поэтому ребенка куда лучше должна была воспитать «природа», жизнь среди людей, а не многолетнее обучение в школе. Только тогда, утверждал Руссо, у ребенка есть шанс вырасти хорошим человеком: «Эта книга – всего лишь трактат о природной доброте человека, цель которого – показать, насколько пороки и ошибки не согласуются с его склонностями, а проникают в него извне и едва заметно изменяют его». Впрочем, эту прекрасную теорию о том, что детей должны воспитывать родители, подрывает тот факт, что Руссо отдал пятерых своих детей от Терезы Левассёр в приют для несовершеннолетних.

Вдохновение для своей теории первобытного человека – «естественного дикаря», как его называли в XVIII веке, – Руссо черпал в рассказах путешественников и исследователей. Их свидетельства, например, о коренных жителях Аргентины, которые в одиночку ловят и убивают диких быков, или о южноафриканских готтентотах, стремительно бегающих по лесам босиком, по мнению Руссо, говорили о том, что люди могут жить и работать без принуждения вдали от сложного западного общества. Именно эти и подобные истории породили миф о «счастливом дикаре», который живет в дикой местности, в единении с природой.

Работы Руссо отражали тревогу Запада перед лицом прогрессирующей модернизации, перед обществом, в котором человек, по мнению философа, превращался в раба. И эта тревога, разумеется, не могла не проявиться во всех настроениях общества. Во второй половине XVIII века идеалом человека незаметно стал «путешественник». Аккуратные, строго размеченные сады уступили место un jardin sauvage – садам диким, зарастающим сорняками, пока природа делает свое дело. «Благородную простоту» идеализированной сельской местности воспевали искусно устроенные ландшафтные сады и картины Франсуа Буше и Жан-Оноре Фрагонара.

Даже Мария-Антуанетта попала под влияние этого стремления к простоте, вероятно, увидев в нем возможность спастись от удушливого дворцового этикета. В 1783 году по ее приказу недалеко от Малого Трианона выстроили маленькую деревушку, названную Амо-де-ля-Рен – при желании ее можно было бы сравнить с миниатюрным Эфтелингом[318]

. В этой деревушке, вдали от парижских распрей, Мария-Антуанетта проводила время у искусственного озера, декорациями к которому служили десяток домов, мельница, фруктовый сад и ферма: миниатюрное воплощение идеализированной сельской жизни.

Общество будто бы превращалось в огромный сад. В 1788 году Бернарден де Сен-Пьер, ученик Руссо, издал роман «Поль и Виржини» о паре молодых людей, выросших «в природе» на острове Маврикий «как брат и сестра». Там же, на острове, они получали от старика такой жизненный урок: «Правительство подобно саду, в котором маленькие деревья заслоняют большие, за исключением того, что сад может выглядеть прекрасно и будучи небольшим, и с маленькими деревьями, а здоровое правительство всегда держится на многочисленности и равенстве своих подданных, а не на немногочисленных богачах».

Теории Руссо проложили путь и более позднему романтизму. Генри Дэвид Торо в своей книге «Уолден, или Жизнь в лесу», вышедшей в 1854 году, так описывал двухлетнее пребывание в одиночестве у Уолденского пруда: «Тот, кто живет среди Природы и сохранил способность чувствовать, не может впасть совсем уж в черную меланхолию»[319].