Захватывающий XVIII век. Революционеры, авантюристы, развратники и пуритане. Эпоха, навсегда изменившая мир

В 1781 году, когда император под псевдонимом графа фон Фалькенштейна путешествовал по Южным Нидерландам, он заранее предупреждал, что у него нет желания устраивать пышные торжественные приемы и произносить речи: император – трудоголик, его визит – не более чем рутинная проверка, монарх запланировал рабочую поездку, а не приключение в духе «поесть, выпить и потанцевать». И он сдержал свое слово. Во все время пребывания в Брюсселе император ежедневно проводил народные слушания, читал и отвечал на две тысячи прошений. Распорядок дня был продуман до мелочей: «Утром я посещаю всевозможные суды, с одиннадцати до трех провожу аудиенции с народом, затем ем в одиночестве и работаю. С шести до десяти провожу беседы с советниками. Затем, когда у меня остается время, я трачу один час на общение». Иосиф II являл собой своего рода имперский метроном: он задавал ритм, под который должны были плясать его подданные. Удовлетворив жажду информации, император, он же граф фон Фалькенштейн, покинул Брюссель, словно вор в ночи, одетый в темную шинель и в компании лишь одного слуги.

Все его реформы были направлены на модернизацию необъятной империи Габсбургов и подготовку ее к XIX веку. Для этого Иосиф II считал необходимым внедрить на своих территориях Gleichschaltung[352] – единую администрацию. Однако в Южных Нидерландах его реформы встретили резким «нет».

За время своего правления Мария Терезия создала для Южных Нидерландов важный экономический стимул: снизила местные пошлины и построила каналы и дороги, чтобы облегчить перевозку товаров. Провинции с их льняной, хлопчатобумажной и шерстяной промышленностью были в числе самых процветающих регионов Европы. Но стекольная, бумажная, лакокрасочная и оружейная промышленность, а также сахарный и соляной заводы все эти годы приносили в казну Габсбургов немалые суммы. Прибыль 6,7 миллиона флоринов даже позволила Южным Нидерландам войти в четверку самых важных завоеванных регионов для Габсбургов. Шарль-Жозеф де Линь называл вторую половину XVIII столетия «Vague d’or[353]

Нижних земель».

При всем этом эрцгерцогиня никогда не интересовалась Южными Нидерландами и лишь однажды удосужилась посетить эти провинции, в частности Гент, где 27 апреля 1744 года состоялась ее торжественная инаугурация в качестве графини Фламандской. В ратуше Гента и сегодня висит портрет, на котором она позирует в кружевном платье, специально сшитом для нее гентскими девочками-сиротами из школы Rode Lijvekens.

Тем не менее Южные Нидерланды при Марии Терезии не доставляли никаких проблем: «Это самый благополучный регион, к тому же он приносит достаточно денег. Этот народ известен тем, что придерживается своих старинных, доходящих до абсурда предрассудков. Если они ведут себя послушно и лояльно и приносят больше, чем наши обедневшие и недовольные немецкие территории, то чего еще можно от них требовать?»

Канцлер фон Кауниц тоже считал Южные Нидерланды процветающим и не слишком проблемным регионом: «Бельгийцы живут по собственным законам, имеют собственность и личные свободы, платят скромные налоги, которые сами на себя налагают, следуют свободной конституции». Это, конечно, было весьма оптимистическое описание, потому что бедняков и преступников в Южных Нидерландах было не меньше, чем в других странах Европы. С конца XVII века разбойники собирались в банды и грабили дома и дилижансы. Так, например, была известна банда Яна де Лихте, в 1747 году совершавшая в окрестностях Гераардсбергена многочисленные кражи со взломом и убийства.

Этот «самый благополучный регион», насчитывавший около двух с половиной миллионов жителей – самый густонаселенный в Европе, – ежегодно приносил достаточно доходов, чтобы Вена была счастлива и не трогала его. Но в XVIII веке этот регион пребывал в спячке. С самого конца XVI века в политических, экономических и социальных структурах этих провинций почти ничего не изменилось. Историк Роберт Палмер описывал Южные Нидерланды как «музей позднесредневековых гильдий» и даже как «Беотию Европы» – в честь древнегреческого народа, который афиняне считали архетипичным.

В Южных Нидерландах, как и практически везде, господствовали дворянство и духовенство, державшиеся за вековые привилегии, податные права и местные законы. Иными словами, серьезные перемены, которые пожелал привнести Иосиф II, не приняли первое и второе сословия: все должно оставаться как прежде. Когда в 1763 году Леопольд Моцарт в путешествии по Нижним землям посетил Лёвен, он словно оказался в музее под открытым небом: «[Лёвен – это] место, где женщины носят пальто с дешевыми шляпами, а простолюдины ходят в кломпах[354]». Кроме того, отец Вольфганга Моцарта счел, что Лёвенская ратуша красива только из-за того, что «очень старая».