Захватывающий XVIII век. Революционеры, авантюристы, развратники и пуритане. Эпоха, навсегда изменившая мир

Прибывшие войска продолжили наступление, и постепенно Континентальной армии пришлось отступить за Гудзон и Нью-Джерси в Делавэр. Осенью 1776 года у британского генерала Хау были возможности наголову разгромить армию Джорджа Вашингтона, в которой оставалось всего пять тысяч солдат. Американский главнокомандующий даже признавался в унылом письме к брату, что «жребий брошен», удача его покинула и конец уже виден. Но по какой-то необъяснимой причине Хау решил подождать подходящего момента для последнего решающего удара по Континентальной армии.

Меж тем повстанцы понимали, что без внешней поддержки они проиграют эту войну. Чтобы компенсировать дефицит металлических денег, Континентальный конгресс ввел в обращение банкноты на общую сумму 200 миллионов, но из-за инфляции они моментально обесценились и стали стоить дешевле бумаги, на которой их напечатали. В придачу ко всему вспышка оспы унесла жизни десятков тысяч человек сразу, а к 1782 году число ее жертв достигло 100 тысяч. Всеобщий торговый бойкот и безудержная инфляция привели к полному обнищанию населения. Члены Континентального конгресса обратили взоры на восток, через Атлантический океан, а именно на Версаль.

Часть II

Аристократы, авантюристы и развратники

Свобода есть право делать все, что дозволено законами[90].

ШАРЛЬ ДЕ МОНТЕСКЬЕ

О духе законов, 1748

1

Бурбоны в Версале

Смена власти. – Превращение охотничьего замка во дворец. – Человеческая карусель. – В Версале. – Об этикете и скучающих лицах. – Нечесаные волосы и дурные запахи

В 1774 году династия Бурбонов имела уже достаточно длинную историю, занимая французский престол почти два века. Предыдущие смены королей на троне происходили не слишком гладко, но в начале XVIII века их можно сравнить с тройным кульбитом. Почти все наследники Людовика XIV не дожили до его смерти, настигшей короля-солнце 1 сентября 1715 года.

Два младших принца умерли за сорок с лишним лет до этого. Старший сын, для которого были придуманы обращение mon seigneur[91]

и прозвище – из-за его маленького роста – le grand dauphin[92], опередил отца на четыре года, из-за оспы оба его сына вскоре последовали в могилу за отцом. Герцог Филипп Анжуйский был единственным выжившим внуком Людовика XIV, но еще в 1700 году король-солнце отправил его в Испанию для создания новой династической ветви Бурбонов под именем короля Филиппа V: «Господа, это король Испании; к этой короне он призван рождением… это приказ небес». Людовик XIV дал внуку наставление: «Будьте хорошим испанцем, ибо это ваша главная задача, но никогда не забывайте, что вы родились французом».

После смерти Людовика XIV в 1715 году корона перешла к его единственному наследнику – правнуку Людовику, болезненному пятилетнему ребенку, пережившему обоих своих старших братьев. Этот мальчик был шестым в очереди на престол. Его современник писатель и юрист Матьё Маре точно подсчитал: «Людовик XV начал править, когда ему было 5 лет 6 месяцев и 14 дней». На смертном одре Людовик XIV назначил своего правнука наследником престола, но тот, разумеется, был совершенно не готов править Францией. Совсем маленькому дофину[93] пришлось довольствоваться последним коротким разговором с прадедом на смертном одре и некоторыми политическими советами, которые он дал внуку в своих последних словах. Короля-солнце устраивал и такой вариант, о чем свидетельствует одно из его последних заявлений: «Je m’en vais, mais l’état demeurera toujours» – «Я умру, но государство останется навсегда». Людовик XIV был убежден, что его наследник, как и он сам, будет первым слугой государства.

На следующий день после смерти Людовика XIV герцог Филипп Орлеанский, племянник короля, стрелой помчался в Парижский парламент, учреждение, не имеющее ничего общего с тем, что мы сегодня называем народным парламентом, но в XVIII веке выполнявшее во Франции функцию верховного суда. Цель его была проста: получить регентство при своем правнучатом племяннике. Герцог Орлеанский жаждал добиться от Парижского парламента гарантий, что его соперник, Луи Огюст де Бурбон, герцог Мэнский и незаконнорожденный сын Людовика XIV, будет лишен права как на регентство, так и на престолонаследие. Важно было успеть – перед смертью король-солнце объявил: он желает, чтобы регентом стал его незаконный сын, а не герцог Орлеанский, «этот fanfaron des crimes»[94]. Филипп Орлеанский знал, как привлечь парламент на свою сторону. Он восстановил все ранее отобранные Людовиком XIV полномочия парламента, включая право не соглашаться с королевскими указами. За это члены парламента отменили политическое завещание короля-солнце и предоставили герцогу Орлеанскому полное регентство над малолетним Людовиком, окончательно загнав в угол его соперника.