Заклинатель костей

Я стою на пристани, ожидая корабль, который отвезет меня обратно в Мидвуд. Сегодняшняя сутолока похожа на ту, которой порт встретил меня, когда я прибыла сюда, – в воздухе так же аппетитно пахнет жареным мясом, торговцы расхваливают свой товар и выкрикивают его цены, над головой, крича, носятся чайки. И все же чувство, которое я испытываю сейчас, отличается от тогдашнего. Точно так же было с шалашом на дереве, который мы с Эйми построили в детстве, – когда мы заночевали в нем несколько лет спустя, все уже было совсем иначе. И в том и в другом случае ты понимаешь, что изменилось не место – оно осталось таким же, – а ты сама.

Я много лет боялась стать Заклинательницей Костей и надеялась, что на доведывании матушка скажет, что я буду заниматься не магией, а чем-то иным. Но теперь магия стала неотъемлемой частью моего естества, и потеря возможности стать Заклинательницей ударила меня в самое сердце. Как будто гроза поразила только что зацветший цветок и его лепестки оказались развеяны по ветру. Я чувствую себя уничтоженной.

За моей спиной кто-то громко прочищает горло.

Брэм.

– Ты не пришла на ужин, и Тесса сказала, что из комнаты пропали все твои пожитки. А Наставники сообщили мне только одно – что ты едешь домой. Это правда?

Я сглатываю.

– Наполовину. Я не еду домой.

– Расскажи мне, в чем дело.

При мысли о том, чтобы признаться ему, что меня исключили, я чувствую острый стыд. Несмотря на историю наших отношений, мне не хочется еще ниже пасть в его глазах.

Я смотрю на маленькую девочку с двумя хвостиками, которая, склонившись с пристани, пускает по воде маленький деревянный кораблик. Она тащит его за собой, водит его кругами, выдергивает из воды, затем топит и отпускает. Кораблик уплывает, и она разражается слезами. Отец девочки нагибается, достает мокрый кораблик из реки и вкладывает его в ее ручку. Она шмыгает носом и вытирает слезы тыльной стороной руки.

Как же хорошо, когда у тебя есть кто-то, кто исправляет твои ошибки и в последнюю минуту спасает тебя от разочарования и душевных мук. Кто-то сильный, возвращающий тебе то, что ты потеряла.

Брэм все еще смотрит на меня, ожидая ответа на свой вопрос.

– Меня выгнали, – говорю я, охваченная горечью бессилия. – Один из Наставников подставил меня. Он хотел, чтобы меня исключили, и мне нужно выяснить почему. Так что я не могу просто взять и вернуться домой. Мне надо отыскать кого-то, кто бы занимался темной магией.

Он отшатывается.

– Погоди. Что такое ты говоришь? Ты что, сошла с ума?

От его слов я начинаю чувствовать себя еще более униженной и наивной. У меня вскипает кровь.

– Прощай, Брэм. – Я резко разворачиваюсь и со всех ног бегу к кораблю.

Он бежит за мной.

– Саския, остановись.

Но я не останавливаюсь.

Он хватает меня за запястье и разворачивает лицом к себе. Мне кажется, что сейчас он начнет кричать на меня – взгляд у него сердитый, – но выражение на моем лице, заставляет его смягчиться. Жесткие складки вокруг его рта разглаживаются, глаза теплеют.

– Просто расскажи мне, что стряслось.

Мое сердце начинает биться чаще. Внутри меня идет борьба – не знаю, могу ли я выложить ему правду. Если даже Наставница Кира – одна из самых непредубежденных людей, которых я знаю, – мне не поверила, с какой стати мне поверит Брэм? Ведь я ничем не заслужила доверия с его стороны. Но сейчас я чувствую себя одинокой как никогда, и, наверное, именно поэтому я становлюсь смелее.

– Наставница Кира заявила, что я занимаюсь темной магией. Это и помогло мне так далеко заглянуть в твое будущее и увидеть, как тебе сломали ногу.

– Что значит, утверждает? Ты либо занималась темной магией, либо нет.

Я рассказываю ему о Лэтаме, об учебных костях и более крупной кости-усилителе. Объясняю, что Лэтам заставил меня поверить, будто он хочет мне помочь, хочет, чтобы я добилась успеха. При этом я ожидаю, что сейчас на лице Брэма отразится подозрение или гадливость, но ничего такого на нем нет. Он просто внимательно слушает меня, сосредоточенно наморщив лоб и поджав губы.

– Ты думаешь, Лэтам хочет отомстить? – спрашивает он. – За что-то, произошедшее между ним и твоей матерью?

– Таким было мое первое предположение, – говорю я, – но теперь я думаю, что речь идет о чем-то большем. Если бы ему была нужна только месть, он мог бы подставить меня, не тратя столько времени на мое обучение. Так что дело тут в чем-то другом. Я чувствую это.

Брэм постукивает пальцами по бедру. Я уже не раз замечала у него этот жест – он выстукивает пальцами дробь, когда задумывается, как будто его мысли ищут некий ритм.

С корабля на берег перебрасывают сходни, и кто-то из матросов во всеуслышание объявляет о начале посадки. Я легко касаюсь руки Брэма, и он смотрит мне в глаза.

– Мне надо идти. Попрощайся за меня с остальными.

Он не отвечает, и я, повернувшись, иду по сходням. Но тут слышу за спиной его шаги.

Я поворачиваюсь к нему лицом:

– Что ты делаешь?

– Я еду с тобой.

Я качаю головой:

– Нет.

Он смеется:

– Нет?

Я перевожу взгляд на сходни. Сейчас их уберут, и станет поздно.