Закон Черного сталкера

Толпа замерла, словно каждый из мутантов услышал свой смертный приговор. Хотя почему «словно». Так оно и было.

Однако мертвую тишину, повисшую в воздухе, нарушило двойное покашливание. Левая голова Орфа делала это интеллигентно, в кулак, как бы выражая сомнение словам говорящего яйца, зато правая не стеснялась, кашляя с надрывом, выпучив глаза и брызгаясь слюнями.

Когда обе головы наконец откашлялись, левая сказала:

– При всем уважении, слепой Сыч, но ты, когда пару дней назад началось нашествие слизняков, сказал, что Черному городу пришел конец. Однако ошибся. Все знают, что ты не ошибаешься, когда тебя колбасит. Но последнее время расколбаса в тебе не наблюдается, потому и предсказаниям твоим особой веры нет. Черный сталкер вытащил всех нас из одной смертоносной задницы и, похоже, знает способ, как избавиться и от второй.

На меня с немым вопросом уставились десятки глаз. Они ждали моего слова, которое, как они надеялись, оградит их от новой напасти…

Но я лишь покачал головой.

– Я не знаю, как убить ту тварь, – сказал я. – Понятия не имею. Перед смертью торговец Петрович сказал мне, что лишь жители Чернобыля смогут спасти Зону. Но как именно – эту тайну он унес с собой.

Мутанты недовольно заворчали. В том числе и Орф.

– Так что ж ты нам мозги канифолишь? – зарычала левая голова. – Ты, конечно, здорово помог со слизняками, но это не значит, что…

– Я знаю, о чем он говорит.

Интересная все-таки особенность у слепого Сыча. Едва он рот откроет, как вся эта банда мутов захлопывает свои, включая Орфа. То ли и вправду уважают нереально, то ли его голос действует на мутантов гипнотически.

Как бы там ни было, толпа резко заткнулась, словно звуковую дорожку обрубили, и лишь через пару секунд левая голова Орфа рискнула поинтересоваться:

– И… о чем?

Слепой Сыч опустил голову. Похоже, думал, говорить или нет. Хотя чего тут думать? Можно рискнуть – и погибнуть. А можно удариться в бега – и умереть наверняка. Ясное дело, что первое предпочтительнее, чем второе. Лучше мизерный шанс, чем вообще никакого. С планеты-то не убежишь. Некуда.

И слепой Сыч решился.

– Петрович – упокой его Зона – был мудрым хомо. И он догадался о том, о чем многие из вас не знают – а если и знают, то считают случайностью, везением или доказательством собственной исключительности.

Голос слепого Сыча становился все громче, наливался силой, от которой даже у меня по позвоночнику пошла какая-то дрожь, словно от моего затылка до копчика была натянута струна, по которой безжалостно били хлесткие слова прорицателя.

– Знайте, нормы! Черный город изменил не только нашу внешность. Он дал нам всем способность не чувствовать ментальные удары других мутантов. Никакой псионик не может взять под контроль норма, и ни один, даже самый сильный бюргер Зоны не сумеет силой мысли разорвать наши сердца. Вот о чем говорил перед смертью легендарный торговец. Вы все его знали или хотя бы слышали о нем. Да, он был хомо, но его душа принадлежала Зоне. И все, что он хотел, посылая к нам Черного сталкера, – это спасти Зону. Кто скажет мне, что мы не хотим того же?

И вновь гробовая тишина повисла над толпой, над площадкой возле старой школы, над Чернобылем, над всей Зоной, которая, казалось, с замиранием сердца ждала ответа.

Так же, как и я.

– Да чего тут говорить, – махнул гибкой лапой глист на хилых ножках. – Я за то, чтоб попытаться завалить ту тварь. Живем один раз, и помирать все равно придется. Так, по-моему, лучше сделать это красиво.

– Бледный дело говорит, – глубоким грудным контральто подхватило существо с бюстом. – Я всегда говорила, что если плохо жил, но героически умер, то, считай, прожил не зря.

– Согласен, – прогудел Молчун так, что на втором этаже школы жалобно зазвенели стекла.

– Ну что, Снайпер, похоже, твоя взяла, – негромко проговорила левая голова Орфа. – Думал, если у тебя нынче рожа такая, что заикой можно стать, так я тебя не узнаю?

– Ну и что ты теперь сделаешь? – так же тихо поинтересовался я. – Убьешь как обещал?

– Героев не убивают, – невесело хмыкнула разговорчивая голова вожака чернобыльских мутантов. – Настоящие герои в большинстве своем долго не живут, потому и валить их бессмысленно. Сами героически помрут, судьба у них такая. Да и нормы теперь не поймут если я сдержу свое обещание насчет тебя. А зачем мне непонимание электората? К тому же, когда не можешь сам решить проблему, лучше возглавить тех, кто готов справиться с ней вместо тебя.

И, выхватив из кобуры свой «Пустынный орел», Орф шагнул к краю крыши и заорал:

– Братья! Дети Чернобыля! Настало время снова спасти родной город!

Он кричал, а правая голова, воздев морду к серому небу Зоны, торжествующе выла вместе с толпой, разогретой зажигательной речью своего вожака. А я стоял и думал о том, сколько из тех, кто готов сейчас рвать противника голыми лапами, доживет до следующего рассвета…

* * *

Она слышала мысли своего ребенка.

И ей было страшно.

До поры до времени она не задумывалась о том, что творит. Слепая материнская любовь затмевала все. Сыну нужно – это было главным. Остальное не имело значения…