Закон Дарвина

Шел я не один – нас было несколько. Я, Сашка Парухин, Мишка Козлов и Ринат Гутнасуллин. Со всеми я был знаком не только по работе у амеров, но и по секции греко-римской борьбы. Ринат, к примеру, чемпион Сарани. Сашка Парухин – тот третье место занял. Мишка – пятое. Я в соревнованиях не участвовал вообще, ушел из секции рано.

Проходя мимо мечети, Ринат слегка склонил голову и пробормотал несколько слов.

– Реник, ты чего? – гыгыкнул Мишка.

– Да ничего. Я всегда так делаю.

Саня слегка затормозил шаг:

– А зачем?

Я предпочел словам вопросительное «М-м-м?».

Ринат усмехнулся и достал из-за пазухи кулончик – с полумесяцем и звездой.

– Да праздник сегодня. В мечети сейчас молитву читают – скоро выйдут на улицу.

– Бля… интересно было бы посмотреть… – вякнул Мишка.

Саня – тот флегматик. Молчун, слова цедит в час по чайной ложке. И осторожный. Вот и сейчас:

– Миха, ты чего, с дуба рухнул? Это же мечеть, а ты православный. – Из-под майки-сеточки у Мишки ясно виднелся золотой крестик.

У меня тоже был такой, только серебряный. Но я его не носил. Не люблю я христианство… насмотрелся, когда в детстве побывал в православном лагере. Хоть мне и было всего четыре года, однако особенно ясно запомнился суп с мухами и повариха с крестом, пьющая водку в обнимку с каким-то проповедником.

Сашка продолжал:

– Ты же православный. Тебя прям в этой мечети отмудохают – если не убьют. Туда можно только Ренику.

Тут в разговор влез я:

– Не, войти-то туда можно, однако надо на входе крикнуть: «Нет бога, кроме Аллаха, и Мохаммед пророк его!» На арабском языке.

– Ух ты! Ринат, ты знаешь перевод? – у Мишки загорелись глаза.

– Знаю, – Реник загадочно ухмыльнулся. – Но говорить не советую. Это будет означать, что ты отрекаешься от христианства и вступаешь в ислам. Кроме того, вы не правы. Смотреть вполне можно. В конце концов, в «Книге» сказано, что каждый мусульманин должен уважать третьего пророка Ису и мать его Мариам. Ну, Иисуса и Марию, в смысле. Так что….

Саня прервал его, скорчив ехидную рожу:

– Да чушь все это. Мало ли что в Коране сказано.

– Фу ты, бля! Тогда ну эту мечеть нах! – подытожил Мишка.

И правда. Мы уже собирались уходить, когда из мечети потянулся народ. Много. Человек так 20–25. Последним вышел мулла – он вел за собой толстенного барана на веревочке. За поясом у муллы был небольшой нож.

Двое парней оперативно связали барану ноги, после чего уложили его на спину. Тот противно заблеял.

– Слышь, Реник, а что счас делать будут? – спросил Миха.

– Мулла прочтет молитву, потом барана зарежут. Пацаны, нам на работу спешить пора!

– Да что ты так! Погоди, посмотрим немного и пойдем.

– Я не против… – Ринат слегка замялся – А вы?

Саня вопросительно взглянул на меня. Дескать, куда большинство, туда и я. И пожал плечами:

– Да что такого, давай поглядим немного.

Тем временем мулла взял с услужливо протянутых рук Коран, возложил его перед бараном и, простерев над животным (которое жалобно блеяло) руки, начал орать молитву. Вот именно что ОРАТЬ. Хрипло, визгливо, бросая капельки слюны… Честно говоря, у меня резало уши.

Закончилось наконец – достав из-за пояса нож, мулла слегка примерился и раскатисто полоснул по горлу барана. Блеянье сменилось бульканьем – ноги животного мелко затряслись. Проведя пальцем по прыскающему кровью горлу, мулла лизнул палец.

– Буэ-э…. – Я обернулся и увидел Сашку, который блевал в кусты.

Мишка был бледен как мел, Ринату было все равно – он такое видел не раз. Мне же… учуяв запах крови, мои ноздри расширились, а рот наполнился тягучей противной слюной. Я сплюнул.

– Ну что, пошли?

Ринат угукнул. Саня мелко закивал. Миха ничего не ответил, однако был согласен.

Широко шагая, мы пошли мимо толпы. Реник затеял разговор. Чтобы напряжение развеять:

– Санек, ты чего сблеванул-то? Я, к примеру, пил кровь. Баранью. Когда болел – а в больницу родичи везти не хотели. И ничего, живой!

– Пошел ты на х…й, – хмуро бросил тот.

С этого и началось – Сашка произнес это не слишком-то и громко, однако заветное слово донеслось до ушей стоящих ближе всех к нам парней. И началось.

Что-то гортанно закричав, один из них бросился к нам и размашисто саданул Санька в скулу.

О том, как дерется Саша, надо рассказать подробнее – он, несмотря на то что русский, родился в ауле.

И машется исключительно по-деревенски – то бишь смачно, со вкусом, очень сильно, но слишком медленно.

Однако сейчас он успел – его кулак кувалдой ударил напавшего по уху. Тот хрюкнул и птичкой полетел на асфальт.

И понеслась.

К нам ринулась вся толпа! Сначала мы пытались бежать, однако не удалось.

Нет, не будет рассказа о том, как мы поднатужились в стиле «Эх-х раз-зудись плечо да размахнись рука!» и уделали всю толпу. Нас быстро свалили и начали топтать ногами. И перед тем как потерять сознание, я кошкой вцепился в здоровенную, воняющую салом тушу и ткнул ее ножом. Прям в пупок. Нож был маленький – и ушел в брюхо весь целиком. А дальше я ничего не помню.