Закон Моисея (ЛП)

— Я не могу убежать на этот раз, Тэг. Я должен довести дело до конца. Что бы это ни значило. Может быть, все закончится тем, что я примирюсь со своими скелетами. Помирюсь с Джорджией. Познакомлюсь со своим сыном единственным способом, который у меня есть.

Я не мог думать об Илае без чувства, будто попал под проливной дождь. Но вода всегда была моим другом, и я решил, что, может быть, пришло время дать ей пролиться.

— Я не могу остаться, Мо. Я бы хотел, но у меня такое чувство, что если я буду ошиваться здесь с тобой слишком долго, то только стану помехой. Есть в этом месте что-то, что мне не по душе.

— Я понимаю. Я и не жду, что ты останешься. Я могу побыть здесь какое-то время. Дом нуждается в ремонте, нежели просто в покраске и новом ковровом покрытии. Долгое время он стоял пустым. Ванная комната совсем старая, необходима новая крыша, двор выглядит отстойно. Поэтому я собираюсь привести его в порядок, а затем подарить Джорджии, чтобы компенсировать расходы во время беременности и родов, алименты за четыре года, расходы на похороны, а также боль и страдания. Черт, возможно, одного дома будет недостаточно.

— Солт-Лейк в двух часах езды отсюда, даже меньше, учитывая, как я вожу. Ты ведь позвонишь мне, если я тебе понадоблюсь?

Я кивнул.

— Я тебя знаю, Мо, ты не позвонишь, — он запустил руку в свою шевелюру и вздохнул.

— Я позвоню, — пообещал я, хотя в глубине души понимал, что, вероятнее всего, Тэг был прав. Вряд ли это понадобится.

— Хочешь совет? — спросил Тэг.

— Нет, — ответил я.

Он лишь закатил глаза.

— Отлично. Мой совет — не медли, Моисей. Не осторожничай. Действуй настойчиво и быстро. Женщины вроде Джорджии привыкли держать все под контролем. Но ты сломил ее, Мо, а затем оставил. Я знаю, на то у тебя были свои причины. Я понимаю это. Но она не позволит тебе укротить ее снова. Поэтому тебе придется взять ее. Не жди, когда она попросит сама, потому что этого не случится.

— Мы не о лошадях говорим, Тэг.

— Конечно, нет, черт тебя побери. Это ее язык, Мо. Поэтому лучше тебе выучить его.

23 глава 

Моисей 

 

В тот вечер Джорджия снова пришла, постучав в дверь, держа что-то в руках, но на этот раз это был не фотоальбом. Я постарался не огорчаться. Я хотел посмотреть еще, но когда вернулся домой, то альбома уже не было на кухонном столе. Без сомнений, Джорджия приходила и забрала его.

Она пихнула в меня тарелкой с брауни и впопыхах произнесла:

— Я забрала фотоальбом.

Я кивнул, держа брауни в руках.

— Видел.

— Я просто хотела, чтобы ты знал, я соберу альбом и для тебя тоже. У меня очень много фотографий.

— Я был бы этому очень рад. Даже больше, чем домашним брауни.

Я попытался улыбнуться, но вышло как-то натянуто, и попросил ее подождать, в то время как сам положил пирожные на кухонный стол и вернулся к ней на крыльцо. Хотел бы я знать правильные слова, чтобы заставить ее остаться.

— Не я испекла их. Я о брауни. Повар из меня ужасный. Единственный раз, когда я попыталась испечь брауни, Илай надкусил его и все выплюнул. А он ел жуков. Я была уверена, что пирожные получились не так уж плохо, пока сама не попробовала. Они были отвратительными. Мы стали называть их «фрауни» вместо «брауни» и скормили козам. Чудо, что Илай выжил после такого (прим. пер. — игра слов от англ. frown — морщиться)

Она резко замолчала с шокированным выражением на лице. Я хотел обнять ее и успокоить, сказать, что все хорошо. Но это было не так, потому что Илая не было в живых.

Джорджия спустилась по лестнице и постаралась взять себя в руки, бодро улыбаясь.

— Но не беспокойся. Я принесла те брауни от Свэти Бетти. Она готовит лучшую выпечку во всем штате Юта.

Я не помнил никого по имени Свэти Бетти, и у меня были сомнения, что с таким именем, как Свэти Бетти, пирожные вышли бы на вкус лучше, чем фрауни Джорджии. По правде говоря, я был более чем уверен, что позволил бы Тэгу съесть их все.

— Ты должна попробовать снова как-нибудь, — предложил я, в то время как она развернулась, чтобы уйти. Я говорил о ее фрауни, но на самом деле имел в виду совсем другое. И, возможно, она это знала, потому что просто махнула рукой, не замедляя шаг.

— Спокойно ночи, вонючка Стьюи, — крикнул я ей вслед.

— Что ты сказал? — ее голос был резким, она остановилась, но не обернулась.

— Я сказал спокойной ночи, вонючка Стьюи. Теперь ты говоришь «спокойной ночи, жадина Бейтс».

Я услышал, как она ахнула, а затем повернулась в мою сторону, прижимая пальцы к губам, чтобы скрыть то, как они дрожали.

— Он продолжает показывать мне, как ты целуешь его перед сном. Всегда одно и то же.

Я ждал.

— Он показывает тебе… это? — она прерывисто прошептала.

Я кивнул.

— Это из его книги. Он… он любил эту книгу. Очень сильно. Я читала ее, наверное, тысячу раз. Я обожала эту книгу, когда была маленькой, и она называлась «Калико, чудо-лошадь».

— Он назвал свою лошадь…

— Калико. В честь лошади из книги, да, — закончила Джорджия.

Она выглядела так, будто вот-вот упадет в обморок. Я подошел к ней, взял за руку и осторожно подвел ее обратно к лестнице. Она позволила мне это и не отпрянула, когда я сел рядом с ней.