Закон Паскаля

«Тоже мне вдовствующая королева, — подумал злобно, — «образуется». Привыкла, что все образовывается. Машина, квартира, гостиница, чистые простыни. Из чего они, интересно, здесь образуются, если не из моей оборотистости? Так что надо пошевеливаться, пока она здесь кейфует, размышлениям предается. О чем она думает? О прошлом? О грядущей старости? О мужчине? О плане? Красивые волосы. Крашеные, наверное. Парикмахер приходит на дом. Как она стала замминистра? Спала, наверно, с дельным мужиком, он и продвинул, помог».

— Идите, идите, мне не скучно, — повторила Бойко.

— Ну что ж, как говорится… — начал Кириллов, взял тарелку.

— Была бы честь предложена, — продолжала она и засмеялась неприятно.

— Можно и так, — согласился Кириллов, и брови Бойко приподнялись в высокомерном удивлении.

— Зря вы сердитесь на меня, Виталий Николаевич, зря, — укорила неожиданно мягко, по-домашнему, а глаза тяжелые, холодные. — Вам в своих бедах винить некого.

— Какие беды, бог с вами, Полина Викторовна, мы первое место держим. — Застигнутый врасплох странным поворотом разговора, Кириллов все же сумел скрыть смятение. Отодвинул ногой стул, сел, всем видом показывая, что готов постоять за себя.

— Я неточно выразилась: в будущих бедах.

— Да откуда ж они придут, позвольте узнать? Не от вас ли?

— От меня, если смотреть формально, а если по сути, — от вас самого.

— Не понял.

— Что ж тут понимать. Реле до серии когда доведете?

Что-то толкнулось внутри, неприятное, холодное: «Вот к чему подбирается!»

— Через год. Цикл ведь рассчитан на три года.

— Ну, во-первых, — сказала протяжно, — нужно сейчас, такая возникла необходимость, — остановила его возражения коротким прикосновением руки к плечу, — а во-вторых, насколько мне известно, вы и через два года не дадите, считая от сегодняшнего дня.

«Что-то в ней есть, — неуместно отметил Кириллов, — что-то очень привлекательное и очень опасное», — и тут же отбросил ненужные мысли, потому что сейчас следовало решить, принимать ли бой или отступить, чтобы, обдумав и взвесив все, вернуться к этому разговору в понедельник. Решил принять. Она явно была очень хорошо осведомлена о делах завода и столь же явно не было уже никакой надежды на облегчающий сложные производственные трения человеческий контакт с ней.

— Если не будет комплектации, не дадим, — спокойно сказал он.

— Интересно, о чем вы думали, когда давали согласие на разработку изделия? — Глянула быстро исподлобья, спросила вкрадчиво.

— Конечно, не о том, что срок на год сократится. — Все же не выдержал, спросил с нервом тревожным: — Это как будет выглядеть?

— Это будет директивное указание, — будто больного успокоила нестрашным лечением.

«Ничего себе новость! Это же катастрофа!»

— Так все-таки о чем вы думали, когда соглашались?

— Я же сказал, сколько можно… — буркнул Кириллов, кивком поблагодарив буфетчицу, поставившую на стол осторожно два стакана крепкого прозрачного чая. Медлила уходить и, стоя за спиной Бойко, смотрела на Кириллова испуганно, взглядом прося не перечить этой, видимо могущественной, женщине. Наверное, выглядел, как нашкодивший школьник. И унижение от того, что поняла, и смотрела так, подтолкнуло, разрушило последние преграды здравого осторожного смысла.

— Что вы меня пугаете, Полина Викторовна, прозорливостью своей и директивными указаниями, — сказал громко; буфетчица даже рот ладонью прикрыла в простодушном испуге. Кириллов улыбнулся ей, будто подбадривая сообщника. Бойко обернулась, проверяя, кому предназначалась неуместная эта улыбка. Женщина шарахнулась, пробормотав: «Куда ж это Стасик запропастился», поспешно схватила алюминиевый стул, перевернула и ножками вверх водрузила на соседний столик. Потом принялась за остальные.

— Мы мешаем? — спросила Полина громко.

— Нет, нет, сидите, отдыхайте, — откликнулась буфетчица, — я тихонько.

— Хотите, я скажу, о чем вы думали? — поинтересовалась у Кириллова, спокойно, будто и не было его выкрика.

— Очень забавно. Сеанс спиритизма.

— Вы думали так: зачем их сейчас раздражать. Я только начинаю. Начинать с отказа нельзя. Придет время, начнутся корректировки, и всегда можно свалить на что-нибудь. На комплектацию, например. Вы еще не побывали в директорской шкуре, а уловки уже знаете хорошо.

— Теперь побывал, — угрюмо заметил Кириллов.

— Нет, по-настоящему нет. Вы еще не были директором.

— Кем же я был два года?

— Учеником, стажером, назовите как хотите, но не директором. Вам давали освоиться за счет других, с вас не было настоящего спроса. Он только начинается, и вы к нему не готовы. Не готовы как хозяйственник а главное — как представитель партии.

— Полина Викторовна, я прошу вести разговор который навязали мне вы, — Кириллов выделил «вы», — в корректном тоне, без перехлестов, — всю выдержку собрал, всю волю, чтоб сдержаться, не грохнуть кулаком по хлипкому столику так, чтоб посуда подпрыгнула, — прошу по пунктам.

Потянулся за сигаретой, но, вспомнив железное обещание бросить курить, что дал себе две недели назад, отдернул руку.

— Тоже бросили? — неожиданно с живым интересом спросила она. — А я вот не могу.