Закон притяжения. Его студентка

Лена внезапно ощутила себя конченой идиоткой.

Глупой и никчемной. Беспомощной и уязвимой.

Растерявшись, она склонила голову, чувствуя, как на глазах от обиды наворачиваются слезы, и нижняя губа предательски дрожит. Невнятно пробормотав извинения, Белова собиралась оставить этих двоих наедине. Но Макаров неожиданно заключил ее в свои объятия и произнес, все еще улыбаясь:

— Ну, все! Все! — успокаивающе провел рукой по спине. — Пошутили, и хватит, да? Не расстраивайся. Все будет хорошо, сейчас я тебя в два счета раздену. Нашла, из-за чего пережи… Так, Марат! Реально, хорош уже ржать! Не видишь, что ли? У нас тут… трагедия века! Раздеться никак не можем!

Заведующий кафедрой поднялся со своего места:

— Да вижу я, вижу! — протянул он задумчиво. — Помочь?

— Мечтай! Сам справлюсь!

— Ну, как знаешь! — напоследок Серп сочувствующе хмыкнул. — Ох, Витя! Не ищешь ты легких путей!

— Уж кто бы говорил!

— Хм! Справедливо… Бывай!

Когда за Каримовым захлопнулась дверь, Лена медленно вывернулась из объятий Виктора Эдуардовича. Ее сердце колотилось так сильно, что пульс гудел даже в висках. Зато вся злость мигом испарилась.

Переминаясь с ноги на ногу, она вкрадчиво поинтересовалась:

— Так что… Вы поможете мне?

— Угу! — преподаватель едва заметным движением заправил ей за ухо выбившуюся прядь волос. Банальный жест, но какой же бурей он отозвался внутри. В недрах ее глупой, до чертиков влюбленной в него души. — Готова?

Перебарывая дрожь во всем теле, Белова кивнула.

В тот же миг горячая мужская ладонь легла на ее горло.

Секунда, и его пальцы скользнули внутрь, под вырез толстовки.

Затем Макаров проделал то же самое со второй рукой и резко дернул ткань в противоположные стороны. Не выдержав мощи и напора, молния покорно расползлась, даруя девушке долгожданную свободу.

— Спасибо! — облегченно выдохнула Лена, пытаясь отнять у него полы своей толстовки, которые мужчина стискивал в кулаках слишком уж крепко. — Ну, я, наверное, пойду…

— Пойдешь, пойдешь! — прервали ее бесцеремонно. — Но сильно не спеши!

Встрепенувшись, Виктор Эдуардович отстранился.

Обошел свой рабочий стол с другой стороны и открыл верхний ящик.

Как оказалось позже, там лежало его портмоне.

Достав деньги из кошелька, он протянул ей шуршащую банкноту:

— Возьми! Купишь себе новую взамен испорченной.

Белова машинально вцепилась в пятитысячную купюру, однако вскоре обнаружила, что их две. Недоуменно уставившись на мужчину, она обратила его внимание на данный факт:

— Здесь в два раза больше…

— Все верно.

— Нет, неверно! Я не возьму лишнее!

— Почему?

— Просто… это странно! Зачем?

— Допустим, я так хочу.

— А я не…

— Считай это моими извинениями. Купишь себе толстовку и еще что-нибудь.

— Нет, мне такие извинения не нужны…

— А какие тебя устроят? — вкрадчиво. — Такие сойдут?

— …достаточно компенсации и…

Договорить она не успела, потому что Макаров внезапно материализовался прямо перед ней. Подхватив на руки, он усадил ее на стол. А сам вклинился между бедер и с первобытно-утробным стоном набросился на ее губы.

Белова опешила. Умом понимала, что должна оттолкнуть его. Остановить.

И чем быстрее, тем лучше. Но… собственное тело казалось чужим.

Неподвластным ей. Он целовал ее дико. Ненасытно. Даже больно.

Словно поглощал. Словно пожирал. Словно утолял свою жажду.

А в объятиях сжимал так сильно, что временами невозможно было дышать. Особенно, когда его язык вовсю хозяйничал в глубинах ее рта.

— Детка моя! — хрипел он в крохотных перерывах. — Малышка моя безумная!

«Твоя! Только тво… погодите-ка! С чего это? У тебя же есть… другая!»

Как нельзя кстати вспомнив о существовании Татьяны, Лена настырно увернулась от очередной его ласки. Такой желанной, но такой… недопустимой.

«Я обещала себе! Я. Себе. Обещала.»

Твердо выдержав поплывший от похоти взгляд преподавателя, Белова гордо вскинула подбородок и гневно выпалила:

— Уберите от меня свои руки!

— Или что?

— Клянусь, я вас ударю!

— Мы оба знаем, что это не…

Она и сама не поняла, когда успела влепить ему звонкую пощечину.

Но алый след на его лице и нестерпимое жжение в собственной ладони свидетельствовали о реальности происходящего.

«Ой, мамочки! Я и правда его… ой, что будет!»

Казалось, сейчас он ее просто растерзает. Уничтожит. Разорвет на атомы.

Однако, немного отдышавшись, Макаров прохрипел сквозь стиснутые зубы:

— Хрен с ним! На первый раз я этого не замечу!

— Мне… очень жаль! Но я вас предупреждала!

— На второй — накажу! — отчеканил он строго. — А теперь… ступай!

Виктор Эдуардович раздраженно дернул подбородком, отвернулся и отошел к окну.

Словно успокоиться пытался. И на нее ни в коем случае не смотреть.

Чудом удержав равновесие (ибо тело разомлело, а конечности сделались ватными), Лена сползла с его рабочего стола. Наспех поправила одежду.

Из двух предложенных купюр взяла только одну. Чисто на толстовку.

На языке вертелось множество извинений. Еще больше оскорблений.