Закон семьи

– Я, – шепнула Тамар, облизывая покусанные губы. – У моего народа существует поверье, что они охраняют роженицу от дьявола. Но если он в меня уже вселился, то ничего не поможет. Он доберется до печени, сердца, легких и напоследок заберет моего ребенка.

– Здесь нет никакого дьявола, поджидающего вашего ребенка, – решительно заверила Хульда, успокаивающе касаясь ладонями плеч женщины. – Я об этом позабочусь, обещаю. Пусть только попробует подойти! Вот увидите, скоро вы будете держать в объятиях здорового ребенка. А сейчас вам придется поработать.

– Как мне не хватает мамы, – всхлипнула Тамар. – Она бы знала, что делать. Она бы послала за человеком, перешедшим Евфрат, и тогда легкие роды мне были бы обеспечены. Она бы завернула младенца в волчью шкуру, это бы его защитило.

– Ваш народ не обходится без колдовства, – проговорила Хульда мягко, словно обращалась к ребенку. – Ваш бог обязательно поможет такой мужественной женщине, как вы, и без волчьей шкуры.

Юная роженица задышала быстрее: наступили очередные схватки, и она закричала, надрывно, протяжно. Хульда обеспокоенно наблюдала за ней. Потом встала на колени между ног Тамар и, засунув руку под юбку, нащупала головку плода; теперь акушерке было ясно, почему Тамар так страдает.

– Плодный пузырь еще цел.

– Это плохо?

– Нет, не совсем. Просто ребенок пытается выйти наружу, ваш организм выталкивает его изо всех сил, но до тех пор, пока ребенок остается в пузыре, он не может выйти. Поэтому у вас сильные боли.

– Помогите мне, – вновь прошептала Тамар, умоляюще хватая Хульду за руку.

– Конечно, помогу. Все будет хорошо.

Хульда поднялась. У нее появилась идея, как немного отвлечь роженицу.

– Вы недавно рассказывали, что у вас раньше было другое имя. Когда вы жили в Смирне. Что это за имя?

– Что?

– Какое у вас было имя?

C секунду Хульда слышала лишь тяжелое дыхание. Наконец женщина прошептала:

– Анаит.

– Такого красивого имени мне еще не доводилось слышать, – сказала Хульда, копошась в своей сумке. – Что оно означает?

– Богиня плодородия.

Хульда улыбнулась:

– О-о, это же то, что нужно, голубушка. Сейчас вам надо набраться мужества. Столько мужества, сколько у богини, в честь которой вас назвали.

– Почему? – в голосе Тамары слышался страх.

– Мне придется чуточку вмешаться и вскрыть пузырь, – объяснила Хульда. – Такое мы делаем нечасто, обычно ждем, пока ребенок сам проложит себе путь, но в вашем случае будет лучше, если мы немного поможем. Вы сразу потеряете много воды, давление, причиняющее вам боль, спадет, но сокращения усилятся, и весьма внезапно.

– Я не смогу!

– Нет, вы сможете! Подумайте о своей матери, как бы она вами гордилась. Готовы?

Снова наступили схватки, Хульда зафиксировала их по напрягшимся шейным мускулам и шумному дыханию, словно женщина готовилась прыгнуть в бурлящую реку. Прищурившись, Тамар кивнула.

Быстрым движением Хульда вскрыла плодный пузырь инструментом. Хлынувшие воды намочили кровать.

Куда запропастился этот муж с полотенцами?

Тамар кричала, кричала до потери дыхания. Хульда знала, что скоро все закончится. Теперь, когда околоплодные воды отошли, схватки наступят с такой частотой, что между ними почти не будет передышки. Она подбадривала Тамар, уверяя, что та справится.

И в самом деле, через несколько минут появилась головка, а со следующей схваткой тельце скользнуло в руки Хульды. Младенец открыл крошечный ротик, но вместо того, чтобы, как большинство новорожденных, выразить криком свое недовольство грубым переходом из теплого кокона в огромный холодной мир, он только тихонечко всхлипнул.

– У вас сын, Тамар, как вы и предвидели, – вскричала Хульда. Она быстро протерла мокрое тельце полотенцем и провела осмотр. Затем перерезала пуповину и, укутав мальчика в теплое одеяло, хотела передать его Тамар. Однако роженица молча покачала головой, отвернулась и закрыла глаза. Казалось, она не хотела даже взглянуть на своего сына.

Ошарашенная Хульда покачала малыша, а затем вложила ему в рот мизинец – и маленькие, безукоризненный формы губки, сомкнувшись, начали увлеченно посасывать.

Умиротворение распространилось по тесному помещению.

– Можно войти? – донесся от двери голос.

Цви стоял рядом со стопкой полотенец в беспомощно опущенных руках. Он словно боялся быть отвергнутым.

– Проходите, – пригласила Хульда. – Вот ваш сын.

– Эйнгль, – благоговейно вымолвил он, протягивая руки.

Внезапно, словно призрак, в каморке возникла Рут Ротман.

– Дай мне ребенка, – скомандовала она и, отобрав у Хульды младенца, недоуменно осмотрелась. – Чем ты тут занималась? – спросила она невестку. – Экзорцизмом? Зачем вся эта грязь и сажа на полу? Тебе придется одной все отдраивать, клянусь.

– Мама, перестань, – вмешался Цви и слегка подтолкнул ее к выходу. – Отправляйся с ребенком в комнату, я останусь здесь. – Он опустился на колени рядом с женой. – Тамар, – шепнул он, отодвигая прядь волос с ее мокрого лица. – Как ты себя чувствуешь?

Она медленно кивнула, чисто машинально, как показалось Хульде. Ее красивое лицо снова исказила боль.

– Отходит послед, – проговорила Хульда. – Цви, вам лучше подождать снаружи.