Закон семьи

– Я только начала рассказывать об этом вашему свекру, – сказала она, и Аври кивнул, с кряхтеньем опустившись на скамью. – Вам вообще рассказывали какие-либо подробности об исчезновении вашего ребенка?

Тамар попыталась вспомнить, но недавнее прошлое было как в тумане. Что же ей тогда сказали, что говорила матушка Рут? Только, что ребенка больше здесь нет и что так лучше для всех них. И у Тамар не хватило сил сопротивляться, она просто молча закрыла глаза и впала в состояние прострации, которое уже несколько недель удерживало ее в своих цепких клешнях.

Она медленно покачала головой.

Хульда Гольд кивнула.

Тамар с нежностью глядела на личико сосунка, ибо ничего на свете в это мгновение не было для нее важнее.

Хульда откашлялась и сказала:

– Вы думали, Рут взяла ребенка во двор и оставила там на какое-то время без присмотра, верно? А когда возвратилась, его уже не было.

Аври кивнул, с мрачной физиономией, как показалось Тамар.

– Но почему вы не начали поиски? – спросила Хульда, и Тамар заметила ее гнев.

– У моей жены представления о жизни отличаются от моих, – тихо сказал Аври, тщательно подбирая каждое слово. – Она не может принять бедность и безрадостность наших будней. И ей хочется любой ценой удержать семью от полной нищеты.

Тамар подняла глаза.

– А я не член семьи, – сказала она, без капли горечи. Все неважно, когда прижимаешь это теплое существо к груди, изумленно подумала она.

– Для меня ты – член семьи, – заявил Аври. – Ты женщина, которую любит мой сын, этого мне достаточно. Но Рут – у нее другие мерки. Я боюсь, ей тяжело принять ребенка нееврейки как свою собственную кровь и плоть. Иудаизм и его законы святы для нее, она считает своим долгом их защищать. – Он пригладил редкие волосы. – Когда-то она поступилась всем, выйдя за меня замуж… – тихо промолвил он. – Ее отец принял решение поженить нас, хотя каждый в штетле знал, что я не тот, кого она любит. Но она повиновалась: она была хорошей дочерью, стала мне хорошей женой и… – Он осекся.

Последние слова прозвучали так странно, словно свекор Тамар вынудил себя их произнести.

– Но это не оправдание тому, что она подвергает беззащитного младенца большой опасности, – возмутилась Хульда.

Тамар удивилась. Хульду действительно волновала судьба ребенка, и Тамар неожиданно прониклась симпатией к этой высокой темноволосой женщине. Хульда Гольд действительно хотела помочь! И почему она этого раньше не замечала?

– Это… еще не всё, – запинаясь, сказал Аври.

Тамар снова услышала, как было ему тяжело подбирать правильные слова.

– Она чего-то боялась, – сказала Хульда, и Аври изумленно взглянул на нее.

– Откуда вы знаете?

– Я почувствовала это с самого начала, как только пришла, – Хульда стояла, скрестив руки на груди, и выглядела очень решительной.

– Вы, Ротманы, все чего-то боитесь, я права? Но чего же?

– Правды, – Аври зарылся лицом в мозолистые ладони, усыпанные ожогами от многолетней работы у горячей печи. – Я знаю правду, всегда ее знал, но никогда не говорил об этом с моей женой. Я верил, что смогу уберечь нас своим молчанием. Но оно нас отравило.

Он встал и подошел к Тамар и ребенку. Нежно, почти с благоговением, он дотронулся пальцем да пятна на виске младенца.

– Эту родинку я уже видел, много лет назад. Мы прозвали мужчину с таким родимым пятном Червовым Валетом. Он был сапожным мастером у нас в штетле, католиком. Там в Галиции было примерно как в Шойненфиртеле: евреи и неевреи проживали в узких переулках в тесном соседстве друг с другом.

– Ваша жена любила этого Червового Валета, – сказала Хульда, не меняя своей позы. – Она имела с ним связь.

– Она бы дорого за это поплатилась. – Аври отвел руку и спрятал ее в карман. – Ее отец забил бы дочь до смерти, если бы узнал, но он казался слеп и глух. Ему нужен был преемник на пекарне, а я, как его подмастерье, виделся ему подходящим кандидатом. Он не спрашивал, подхожу ли я его дочери, а просто поженил нас. Рут подчинилась: она прекрасно знала, что будущее с католиком немыслимо. Я был своего рода ее спасением.

Тамар осторожно наблюдала за Аври. Она всегда немного побаивалась старика, но, рассказывая свою историю, он выглядел мягким, добрым и ранимым. Он заслуживал преклонения. Такая терпимость по отношению к непростительному проступку будущей жены не являлась само собой разумеющейся и в нынешнее время.

– Я полагаю, это еще не всё, – сказала Хульда, и Тамар увидела, как сверкнули ее серые глаза.

– Вы правы, – голос Аври звучал хрипло. – Рут потеряла с ним свою невинность, до нашей свадьбы. Конечно, я этого не знал, мы никогда об этом не говорили. Когда родился Цви, на пару недель раньше срока, я не спрашивал, почему ребенок такой пухленький и кругленький, не похожий на недоношенного, несмотря на ранние роды. Я воспитал его как родного сына. И он остается им по сей день!