Закон семьи

У вокзала Фридрихштрассе женщины пересекли реку Шпрее и окунулись в лабиринт из узеньких кривых улочек, становившихся еще уже по мере приближения к кварталу Шойненфиртель. Они сделали крюк, потому что Хульда не хотела мелькать на Мюнцштрассе, где, как она надеялась, полиция разворошила гнездо банды торговцев детьми. Она еще не знала, получил ли Карл сообщение, которое она передала ему сегодня утром через стенографистку, прежде чем отправиться за коляской.

Хочется надеяться, что Эзра Рубин сдержал слово, подумала она, поймав себя на том, что в ее ушах звучит его густой красивый голос. Я позабочусь об этом. Она взяла себя в руки и заспешила вместе с Йеттой.

Только они собрались свернуть на Альте Шёнхаузерштрассе, как их остановил полицейский, перекрывший улицу. Он мерз на прохладном утреннем ветру, засунув руки в черных кожаных перчатках под мышки и переступая с ноги на ногу.

– Стоять, – приказал он.

– Почему? – Хульда шагнула к нему.

– Фройляйн, я сказал стоять! – вскричал полицейский, словно боясь, что она сию минуту вытащит оружие и нападет на него. Лишь когда Хульда отступила на шаг, с него спало напряжение.

– Документы, пожалуйста, – гаркнул он.

Хульда и Йетта обменялись взглядами.

– А что случилось? – спросила Йетта, продолжая покачивать коляску, чтобы создать для ребенка видимость движения. За ними образовалась маленькая очередь.

– Пропустите, – крикнул мужчина за ними, – я спешу на работу. Он помахал удостоверением, и полицейский кивнул ему, видимо, он его уже знал. Обратившись к Йетте, он объяснил:

– Распоряжение действует со вчерашнего вечера. Все, кто хотят пройти в квартал Шойненфиртель, должны предъявить документы.

– Что-то случилось?

– Вы точно свалились с луны, фройляйн! Ничего не слышали о том, что здесь происходит?

– Я слышала о беспорядках в понедельник, но подумала, что теперь все уладилось. Вчера уже было поспокойнее, – сказала Хульда.

Полицейский с огорчением покачал головой:

– Волнения то и дело разгораются, потому что все эти буяны никак не успокоятся. Этой рвани неведомы порядки. – Он неопределенно указал большим пальцем на улицу позади него.

Хульда порылась в кармане пальто в поисках личного удостоверения. Фотография в нем всегда вызывала у нее улыбку: она была сделана еще в то время, когда Хульда жила с матерью, и на ней она выглядела очень молодо, почти ребенком. По крайней мере тогда у нее еще не было морщин на лбу, как сегодня.

Она подала полицейскому удостоверение, он бегло проверил его, потом угрюмо кивнул, показывая, что она может проходить. После того как Йетта показала свои документы и сказала, что идет в гости к родственникам, ее с коляской тоже пропустили. Они молча поспешили дальше, в то время как проверка документов продолжалась.

У Хульды вдруг возникла мысль: разумно ли появляться тут с малышом и нарываться на беспорядки? Не лучше ли повернуть обратно?

– Странно, – Йетта сдула с лица седую прядь, после долгой прогулки выбившуюся из прически, – до чего мы дошли? Больше в Берлине нельзя ходить куда захочется? – казалось, она хотела придать мужества себе и Хульде.

Хульда пожала плечами и кивнула в сторону полицейского:

– Бедняга, ему точно приходится здесь стоять за какой-то проступок. Добровольно на такой пост никто не вызовется.

Вскоре они добрались до улицы Гренадеров. Хотя полицейский утверждал, что волнения продолжаются, здесь, как и вчера, все казалось спокойным. Некоторые магазины даже снова открылись. Перед «Студией пластинок Левина» стоял хозяин собственной персоной. Казалось, он не пострадал и сейчас глядел, щурясь, в ноябрьское небо. Увидев Хульду, он радостно кивнул.

– Фройляйн Гольд, рад вас видеть в здравии.

– Спасибо, взаимно.

Он бросил взгляд на Йетту с коляской и, видимо, хотел что-то спросить, но передумал. Он ненадолго задумался.

– Вы хотели знать, что нового в семье Ротманов, – наконец произнес он.

Хульда кивнула и жестом показала Йетте ехать с коляской дальше, крикнув: – Я вас догоню.

Йетта кивнула и покатила коляску. А Хульда обратилась к Гарри Левину:

– У вас есть для меня новости?

– Ничего особенного, просто Абрахам Ротман со вчерашней ночи снова здесь. Пять минут назад он купил у меня фабру и шоколад. Сказал, что шоколад предназначается невестке для поднятия настроения. Был весьма щедр.

– А потом он отправился домой, к своей семье? – сердце Хульды забилось сильнее.

– Совершенно верно, вы его встретите, если поторопитесь.

– Спасибо, господин Левин, – крикнула она, поспешив к Йетте.

– Красивая шляпка, – прокричал ей вслед владелец магазина, и Хульда удивленно пощупала голову, только сейчас заметив, что не повязала платок, как обычно делала, направляясь в квартал, а оставила красную фетровую шляпу.

Черт с ним с маскарадом, решила она: ведь покрытая голова не вызвала у Ротманов больше доверия. Она была Хульдой Гольд с Винтерфельдской площади, нездешней, и пусть это знает каждый.

– Мы пришли, – немного погодя сказала она, остановившись перед домом, где жили Ротманы. – Будет лучше, если мы оставим коляску внизу и возьмем ребенка на руки.