Заметки на биополях. Книга о замечательных людях и выпавшем пространстве

Собеседником Станислав Борисович был блестящим, умел думать и додумывать при тебе. Вот, например, одна из его мыслей, при мне родившихся. Сравнивая наши последние времена с предыдущими, Рассадин сказал примерно так: «Все-таки цинизм хуже лицемерия, потому что лицемерие, нарушая норму, все-таки исходит из ее наличия, а цинизм норму вообще не знает и не хочет знать». Мне эта мысль с каждым годом кажется все более глубокой.

Людей, умеющих думать, вообще немного, а думать вслух – и вовсе единицы, и те в основном уже далече… Прощай, Станислав Борисыч!

Мои собеседники

Ушли мои собеседники.Слишком уже далеко.Не докричусь до них, бедненький,зато дозвонюсь легко.– Здрасте… Андрей Андреича…И – слабый шепот в ответ.– Простите… Не слышу…Неучапростит он, но звука нет.– Здравствуйте, Юрий Федорыч!..В ответ: бу-бу-бу, му-му.И перебьет нас очередьиз позвонивших ему.

А Станислав Борисыч сам,знаю, вот-вот позвонит.Но отвечаю другим голосам:сплошь не ко мне – по делишкам-делам.А он набирает, ворчит –никак не прорвется к нам.

…Станислав Борисович позвонил мне и в тот день, когда умер мой отец. Он был потрясен этим известием, хотя лично моего отца не знал – только по моим рассказам. Были они почти ровесники. А через две недели не стало самого Станислава Борисовича. От этого двойного удара я долго оправляюсь. И вроде бы глупое по отношению к уже старенькому мальчику слово «сиротство» кажется мне вполне уместным, даже не стыдным…

Вместо эпилога

Стихи об отце и сыне

* * *

На стол меня ставивший,чтоб целовать мои пятки, –в том времени стаявшем,скрывшемся без оглядки,на том конце ниточкис блестками памяти детской –в тенистой теннисочке

тот еще юный отец мой…Что ж это такое?! –тебе я вернуть не умеювсе то дорогое,что ты отдавал, не жалея.И я не жалею. Пока.Я потом пожалею.

* * *

Из шеи моей выдувал клеща,никогда не давал леща.Зато на мой крючок пескарянасаживал, когда ябыл еще слишком мал,чтоб сам хоть что-то поймал.С тех пор никогда уже не ловилни пескарей, ни клещей,

а на крючке многократно былв силу порядка вещей.И никого со мной рядом нет,кто мог бы леща… но не дал.И стал мне темней этот белый свет.Темнее, чем ожидал.

* * *

Он просто уехал в командировкуи мне привезет оттудаигрушку, сказку, на вырост обновку –рад им, как празднику, буду.И нынче, когда появится ночьюи даже меня не разбудит,все ж под подушкой оставит звоночек –про жизнь, что за смертью будет.

* * *

У моего отца не было вольницы –

типа гаражика лодочного на бережкеи возможности выпить горькую от бессонницы –той, что от сна бесконечного на волоске.У моего отца не было сына правильного,чтобы пришел как надо и потолковал.И потом у него не было оружия табельного,чтоб исцелиться, когда свою боль скрывал.

* * *

Как правильно мой поступил отец,что вовремя умер: не рано,не поздно. Какой же он молодец:ушел, как звезда экрана, –пока еще помнят. Лежал в гробубиблейски-красивый, твердый.И мне, закусывающему губу,что надо сказал и мертвый.

* * *